ШПИОНСКИЕ СТРАСТИ
Вадим Мельников: "С Окуджавой я встречался по паролю"
Бывшему разведчику-владимирцу Булат Шалвович не понравился. Впрочем, это только его личное мнение. Уверены, после прочтения этого материала число поклонников прославленного барда не сократится.
В декабре 1979 года громом среди ясного неба в советском консульстве в Париже прозвучало известие о приезде Булата Окуджавы. Вот уж кого не ждали – невыездной! О его прибытии нам стало известно по линии КГБ. Указывалось: встретить по паролю и оказать содействие в случае необходимости. Удивлению не было предела. Агент? Доверенный? Зачем приезжает? С каким заданием? Настораживало и то, что ехал он по линии общества "Родина", которое находилось под "колпаком" КГБ.
Случайно или нет, но резидент поручил мне встретиться с Окуджавой и поддерживать контакт во время его пребывания в Париже. Не зря полагают, что впечатление от первой встречи может многое рассказать о человеке.
До нашей встречи я об Окуджаве знал только одно: он человек "запрещенный", невыездной, инакомыслящий, песни его тренькали на гитарах подростки по подъездам. Вот так примерно я его и воспринимал. Плохой человек, "не наш".
Окуджава в посольство пришел сам. Дежурные были предупреждены, сразу позвонили мне. В вестибюле посольства и состоялась наша первая встреча. Поздоровались. В соответствии с паролем я ему передал привет от NN. Окуджава посмотрел на меня внимательно, нехорошо усмехнулся и сказал, что остановился он у друзей, в нашем внимании не нуждается. Если понадобится, он придет в посольство. Взял мои координаты. Я понял, что встречи с ним вряд ли будут. Даже рад был этому.
Но встречи были. Одна из них – в большом зале Сорбоннского университета. Окуджава давал концерт. Народу собралось много, в основном эмигранты. Встретили барда тепло. Булат прочитал несколько своих стихотворений, но больше пел под гитару. В том числе и "Черного кота". Из зала спросили: "А правда, что эта песня про Сталина?" Булат ответил, что "Сталин – это злодейская фигура", что он даже самую плохую песню о нем не напишет. И что "Черный кот" не о нем. О ком – не пояснил. Во время всего концерта Окуджава иронически гримасничал, говорил недомолвками, фиглярничал. Невзирая на его популярную запрещенность, я не мог даже предположить, что у нас бывают такие скоморошествующие поэты. Ухмылочки, полунамеки, многозначительные ужимки.
Он показался очень неискренним. Перекинулись несколькими фразами, и Булат Шалвович сразу же исчез со своими "друзьями-эмигрантами".
На следующий день я получил приглашение на коктейль, который организовывал так называемый "Парижский русский клуб имени Пушкина" в честь Булата Окуджавы. Директором этого клуба был бывший болгарский гражданин Атанас Ванчев, человек лет 30-35 с темным прошлым. Явный авантюрист (кто только не примазывается к имени Пушкина!). Или находящийся на содержании французской контрразведки для освещения настроений и ситуации среди русской эмиграции.
В клубе собралось человек 30. Сплошная наша эмиграция, если не считать болгарина Ванчева. Вот в клубе я и познакомился с друзьями Булата Шалвовича из "Общества "Родина", которые горячо приняли приехавшего из СССР опального поэта. Пожалуй, самое благоприятное впечатление среди присутствующих произвел художник Олег Целков, один из организаторов "бульдозерной" выставки в Москве. Похоже, что он был не только художником-реалистом, но и реально относился к своему положению бездомного во Франции, к тем, с кем свела его судьба на чужбине и ко всему происходящему в эмигрантских кругах. Мне показалось, что относился к этому с пренебрежением.
Ну, а мне представилась хорошая возможность побеседовать с оставшимся вдруг наедине с самим собой Булатом Окуджавой. Помогла мне в этом моя жена. Вот некоторые высказывания Окуджавы.
О литературном мире в нашей стране:
– Вы знаете, я человек не советский. И литературой не интересуюсь.
О советских поэтах:
– Вознесенский, Ахмадуллина – это прекрасные поэты и люди. Высоцкий – чудесный человек, и я его очень люблю. Рождественского не признаю и знать не хочу! Булата поправили: "Но это же трибун!" В ответ – пожатие плечами со злой усмешкой.
О творчестве самого Окуджавы:
– Пишу исторический роман (по всей видимости, речь шла о романе "Путешествие дилетантов"). Он уже печатается в журнале, примерно через полгода выйдет отдельной книгой".
О его концертах:
– Во Дворце спорта? Вы что? В Политехническом музее – вот это да! Столпотворение, когда летом был мой концерт! Меня чуть не побили! Переспросили: "Поклонники?" Последовала самодовольная ухмылка.
О студийных записях его песен:
– Вышла одна пластинка, готовят еще две. Но поздно спохватились! Опоздали лет на двадцать". Выражение лица при этом светилось: "Какой я великий! Недооценили мое историческое значение!"
О поэтических встречах на ТВ:
– Я вообще телевизор не смотрю. Только футбол.
– А хоккей?
– Только футбол.
– А фигурное катание?
– Надоело. Вообще мне нравится копаться в архивах и писать историческое.
О жизни в Союзе:
– Я объехал много городов. Мяса нет. Есть водка. Называется "Пшеничная", а точнее – "Колос Америки", потому что она изготовляется из зерна, завозимого за золото из Америки".
Что побудило его приехать в Париж:
– Меня уговаривали поехать во Францию, но я отказывался.
– Как долго?
– Ровно полчаса. И засмеялся. Поднялся и пошел к Разиной, которая полупьяным голосом кричала: "Булатик! Булатик! Иди же сюда! Ну, где же ты?"
Шумели, пили, орали цыганские песни под аккомпанемент Разиной. Расходились около 11 вечера. Разина подхватила "Булатика" под руку и с компанией поехали "гулять" к Жану Татляну в ресторан "Две гитары"…
Больше встреч не было. Примерно через неделю-дней десять он уехал в Москву. Осадок от встреч с Булатом Шалвовичем остался неприятный. Было в этом опальном поэте что-то пошленькое, развязное.
В последние годы о нем много было сказано и показано. Стало известно, что он член КПСС с 1955 года, что стихи его пронизаны интимной лирической интонацией, мягким юмором. Вышел в свет его сборник "Острова", написана песня "Ах, Арбат, мой Арбат", опубликована повесть "Глоток свободы" о П.И.Пестеле. У него тысячи поклонников и множество друзей (после смерти).
Для меня осталось неизвестным одно – зачем он приезжал в Париж? Может, наши тогдашние власти рассчитывали, что он, как и многие другие, останется за границей? Сам. Вдохнув "глоток свободы". А может, выполнял задание?
Вадим МЕЛЬНИКОВ.
Фото из архива автора и редакции.
г.Владимир.