Свалку-музей в Гороховецком районе выселяют

Мандолина испанской сироты

«Мимо меня не проедете», – обещает он, и точно – этот дом видно издалека. Три разноцветных окна, плещущие на ветру флаги, вывески «Антикваръ», «Лавка древностей», «Узей» и почему-то «Ремонт металлогалантереи». Зайдя внутрь, перестаешь удивляться хаосу: на дверном косяке гроздь церковных лампад соседствует с армейскими ботинками, кружевные скатерти – с пустыми бутылками, конское седло
– с грампластинками, часы и граммофоны – с куклами Барби и облезлыми плюшевыми зверями. Музеем в том виде, в каком мы привыкли его понимать – со структурой, каталогом, поясняющими табличками, – здесь и не пахнет. Кажется, хозяин и сам не знает, что есть в его «фондах». Зато практически обо всем, на что падает его взгляд, может рассказать занимательную историю.

– Колесо мое, колесико родное, – показывает он рассохшееся деревянное тележное колесо, – может, еще Гоголя помнит, кто знает… Ну как я мог его не подобрать? А вот губернаторское кресло, дореволюционное. Мандолина: во время войны в Испании детей привозили к нам, в том числе и в Ивановскую область, там был детский дом. Эти маленькие испанцы привозили с собой разные вещи в память о родине, в том числе музыкальные инструменты. Вот в интернате мне ее и продали…

Сам Станислав родился в Вязниках, потом долго жил в Одессе, домой вернулся в 2002 году. «Работы не было, – вспоминает он. – Пробовал гнать самогон, получалось плохо, никто не брал. Организовал беспроигрышную лотерею: подарки были с Привоза, ерунда, но детям нравились. Они мне и стали приносить из дома разные старые вещи – меняться: картинки, старые денежки, колокольчики. Я сам всему этому цены не знал, но появились новые знакомые – рассказали».

Крайнов искал по чердакам и помойкам антикварные предметы – редкие и не очень, выпускал самиздатовский «Альманах вязниковского офени», собирал у себя местную богему – художников, музыкантов, краеведов. Те вроде как и уговорили его не копить добро, а показать его людям. Сначала разместил свою коллекцию в доме в деревне Илевники, но тот был уничтожен пожаром. Так Крайнов оказался в Крутово.

– У меня тут как кафе, -говорит он. – Люди останавливаются, заходят. Только в кафе приходят покушать, а у меня душу отвести. У каждого что-то внутри да встрепенется: у кого-то такие же часы дома у бабушки были, у кого-то в школе похожий плакат висел… Однако местные меня невзлюбили. Этот дом уже поджечь пытались, часть коллекции разломали. Не знаю, чего хотят. Денег хотят, наверное. У меня тут не шалман, водку не пью, компаний дурных не вожу…

Париж? Не думаю!

Соседей по деревне крайновский «Узей» категорически не устраивает, но дело, как выяснилось, не в деньгах. На остановке, которая находится рядом с домом, стоят две женщины. «Вот вам нравится это? – спрашивают они. – А нам не нравится. Сейчас-то еще ничего, но все равно -помойка какая-то, свалка. А раньше еще хуже было. Веревки натянуты, на них трусы и лифчики висели. Еще старых желтых битых унитазов перед домом выставил. Вот как вам такое – вы идете по улице, а там унитазы стоят?»

Эти унитазы, кстати, местные жители потом и расколошматили, превратив инсталляцию в перформанс. Последний уцелевший «фарфоровый друг» сейчас робко маскируется под клумбу с цветами.

– Приходят мне разные повестки, постановления, – жалуется Станислав Крайнов. – А чего власти хотят
– непонятно. Вроде как окна разноцветные не нравятся, вывески не нравятся, флаги. А я у себя дома, я тут вешаю, что захочу…

Местные власти апеллируют к нарушению закона об административных правонарушениях, а также правил благоустройства, по которым владелец здания обязан содержать фасад и придомовую территорию в надлежащем виде (впрочем, «надлежащий вид» никак не разъясняется).

– Этот дом портит эстетический вид деревни, – поясняет Вера Холева, зам. главы муниципального образования Денисовское. – Мы уже много раз обращались к Крайнову, просили его убрать с фасада хотя бы вывески и афиши, навести порядок около дома. Но он то ли на самом деле не понимает, что от него хотят, то ли очень умело притворяется.

Впрочем, в неофициальном разговоре чиновники признаются, что дело не только в эстетике – слишком уж заметный дом стоит на трассе, по которой часто проезжают крупные областные фигуры. Их сопровождающие, вечно обеспокоенные тем, «как бы чего не вышло», ставят нештатные флаги и вывески на вид гороховецкой администрации, а та уже спускает собак на Денисовское МО.

Хотя в целом ситуацию легко можно было бы обернуть на пользу обществу. Странный дом Крайнова – практически «Желтая мельница», которую обустроил под Парижем знаменитый клоун Слава Полунин. Эксперимент по театрализации жизни на «Желтой мельнице» начался более 10 лет назад, и с тех пор там ни на секунду не прекращается процесс творческого поиска. Ни одно дело не может быть признано доведенным до конца и ни один эксперимент не может оказаться неудачным. Пространство, созданное Полуниным, тоже можно назвать «странным», «хаотичным» и «гротескным». Однако множество людей, услышав про это место, приезжают и привозят свои идеи, если они нравятся – им помогают с реализацией.

«Здесь бывают и писатели, и композиторы, и художники, и повара, и садовники, – пишет Полунин. – Главное, чтобы вокруг были друзья, для которых не существует слова «невозможно»…

Между «Желтой мельницей» и «Узеем» – дистанция вдвое большая, чем расстояние от Крутово до Парижа, но при всей их несхожести очевидно: пространство, способное привлечь творческих людей, в области нужно позарез. Опыт владимирского фестиваля «Арт-Субъект» показал, что у нас хватает людей, способных творить и воспринимать чужое творчество – скажем, отдать свой подъезд «под роспись» адептам современного искусства. А вот не хватает как раз «административного ресурса». И уж если есть на земле владимирской чудаки – стоит ли заботиться о том, чтобы привести их «к общему знаменателю»? Или лучше помочь им сделать жизнь «страньше и чудесатее». Чтобы не мы говорили о Париже, а Париж – о нас.