“Пустите меня туда, я там всех знаю”

Во Владимире вышла новая книга известного краеведа-коллекционера Галины Мозговой "Юрьевские фотолетописцы". Это далеко не первая книга автора. Галина Мозгова – лауреат областной премии в области литературы, член Союза краеведов России. Ею задумана серия "Зрительная память истории", в рамках которой и увидело свет нынешнее издание.

– Книга "Юрьевецкие летописцы" стала второй в задуманной вами серии книг "зрительная память истории" (первая "Фотограф родом из Мстеры" вышла в 2007 году). Откуда такое название?
– Именно так стали называть новое изобретение – фотографию – уже вскоре после ее рождения в XIX веке. И действительно, фотография – память, причем если говорить о прошлом нашей страны, то чуть ли не единственный вид памяти о нем.
К сожалению, события, происходившие в России после 1917 года, практически не дали шансов выжить ни семейным архивам, ни дневникам и мемуарам. Долгое время обращаться к досоветской истории было небезопасно, и поэтому мы вынуждены сейчас довольствоваться буквально единичными воспоминаниями о Владимире рубежа XIX-XX веков. Многим же городам не повезло даже в столь незначительной степени.
Конечно, пострадала и фотография: уничтожались семейные фотоархивы, архивы фотомастеров (а ведь до 1917 года на фотобланках обязательно писали: "негативы сохраняются"). Но все-таки часть из них дошла до нас. И сейчас мы можем судить о дореволюционных городах нашей губернии по видовым открыткам и фотографиям, а о людях, некогда живших в ней, по их фотопортретам.
– Многие знают вас как автора книг из серии "Губерния в старой открытке", автора-составителя книги "Память прошлого: очерки В.М. Снегирева по истории Суздаля". Все они рассказывают о населенных пунктах нашей губернии – Суздале, Юрьев-Польском, Вязниках, Флорищевой пустыни. Почему вы переключились на новую тему?
– Дело в том, что тема, которой посвящены книги серии "Зрительная память истории", первична – это история развития фотодела во Владимирской губернии. Именно потому, что к 2002 году я стала, можно сказать, единственным специалистом по ней, меня и привлекли в качестве автора текста к созданию книг о старой видовой открытке. Просто процесс накопления материала, прежде всего архивного, по истории фотографии шел довольно долго. К тому же не всегда быстро удается найти "доброхотных дателей", на чьи средства издаются книги. На первую из них о мстерском фотографе И.И. Щадрине мне и моему соавтору мстерскому краеведу В.В. Борисову предоставили средства люди, которым дорога память об их предках, некогда живущих во Мстере. В издании второй книги "Юрьевецкие фотолетописцы" помогла администрация Юрьев-Польского района, которая удивительно неравнодушна к истории управляемого ею края.
– Кто такие юрьев-польские фотолетописцы? О ком вы рассказываете на этот раз?
– Так я назвала и фотографов-профес-сионалов (тех, кто владел фотоателье), и фотографов-любителей, проживавших в Юрьев-Польском и его уезде и оставивших по себе потрясающую память – виды Юрьева, портреты людей, его населяющих. Книга рассказывает обо всех фотомастерах, о которых мне удалось узнать из архивных документов и фотоархивов старожилов, их воспоминаний. О некоторых – немного, сообразно тому, что удалось найти. Но вот трем фотографам посвящены целые главы книги. Это большие многолетние исследования о жизни и деятельности Николая Николаевича Николаева, преподавателя рисования в юрьевском Высшем начальном училище и одновременно владельца фотоателье в Юрьеве в 1894-1897 годах. О человеке с редкой специальностью "фотограф-авиатор" – Вячеславе Михайловиче Шмуклере, для которого Юрьев стал родным городом. О целой династии юрьевских фотографов Бурдаевых, чьи предки жили в этом городе, по крайней мере, с начала XIX века, и последнего представителя которой Петра Николаевича Бурдаева еще помнят юрьевские старожилы.
– Как я понимаю, вы хотели бы в данной книжной серии постепенно рассказать о фотографах всех уездов бывшей Владимирской губернии?
– Совершенно верно. Материала много по всем городам, в т.ч. и фотографического: у меня большая коллекция фотопортретов, выполненных на территории Владимирской губернии до конца 20-х годов, то есть до того момента, когда фотографы перестали проставлять свое имя на фотобланках. Кстати, книги серии богато иллюстрированы. Работам фотографов посвящены целые вкладыши с цветными и черно-белыми иллюстрациями, задуманными таким образом, что воспринимаются (особенно не привыкшему к такому количеству старых фотографий человеку) как старинный семейный фотоальбом.
– А что-нибудь отличает работу над очередной книгой или она идет как бы по накатанной, уже сложившейся схеме?
– У каждого города свой характер, и это, безусловно, сказывается на работе над историей его фотографии. Юрьев, например, стал для меня особенным городом. Сказалось и то, что фотографы появились в нем довольно рано (если сравнивать с другими городами) – в 1877 году, и то, что многие из них (что встретишь далеко не в каждом городе, в частности, для Владимира это вообще не характерно) были коренными его жителями. А это означало, что можно было предпринять попытку составления для каждого из них родословной. Поэтому на создание книги и ушли годы, годы поиска во Владимирском областном архиве. Так что книга снабжена еще и многочисленными приложениями, среди которых родословные таблицы Бурдаевых, Кокушкиных, Бородулиных, Крашенинниковых – семей, давших Юрьеву фотолетописцев. Работа над этой книгой подарила мне и еще один опыт – опыт поиска в нашей огромной стране потомков юрьевских фотографов Бурдаевых, конкретно – дочерей П.Н.Бурдаева, вышедших замуж и давно сменивших фамилию.
– Это удалось?
– Удалось, чему я и сама не перестаю удивляться. С сестрами Бурдаевыми сначала пообщались по телефону. Затем я побывала у одной из них под Коломной, практически накануне ее ухода из жизни.
А чего стоил сам поиск, а возникавшие в ходе него озарения! Как иначе назвать те предположения, которые появлялись задолго до того момента, когда полностью подтверждались архивными документами? Взять хотя бы Николая Николаевича Николаева. Ведь несколько лет назад, кроме имени, о нем мало что было известно. Когда я начинала работать над книгой, мне казалось, что я практически ничем не смогу дополнить существовавший к тому времени небольшой рассказ о нем М.П. Поповой. И что же? Установлено не только его происхождение (внебрачный сын одного из помещиков Переславля), но и найдены сведения о Московском воспитательном доме, в котором он родился, и обо всех детях Николаева, а также абсолютно новые свидетельства о его жизни и творчестве после революции, в том числе такого известного сейчас нашего земляка, как И.Ф. Наживин.
А разве не может вызвать интереса биография фотографа-авиатора, человека редкой военной специальности – "второго номера", то есть наблюдателя при авиаторе на аэростатах и аэропланах? Представьте, и таким человеком может похвастаться Юрьев. К тому же в архиве его дочери сохранились редкие фотографии этих летательных аппаратов 10-х годов XX века. Когда я увидела их впервые, еще в период работы над книгой "Город Св. Георгия" (2001 г.), они очаровали меня настолько, что я уже тогда знала, что в будущей книге В.М. Шмуклеру будет посвящена отдельная глава.
– А многие, наверное, когда слышат "История развития фотодела", думают, что такие книги не могут быть интересны.
– И ошибаются! История фотографа – это не история его работы и редко история просто семьи, быта, скучной провинциальной жизни. Каждый фотограф прежде всего человек, а ведь судьбы многих людей интересны далеко не только их "основной работой". В моей копилке еще много занимательных историй. И о фотографе, арестованном по делу другого нашего, на этот раз печально известного земляка С.Г. Нечаева, и о фотографе, являвшегося лидером несуществующей партии, от которой он собирался пройти в I Государственную думу: Жизнь людей, попадающих на такой излом истории, каким было начало XX века, вообще не может быть неинтересной, а ведь многие мои герои жили именно в это время.
К тому же постепенно я заинтересовалась не только фотомастерами, но и их моделями – нашими земляками, оставившими после себя портреты, выполненные в фотоателье Владимирской губернии. Это чрезвычайно увлекательно: видеть, как выглядел человек, о существовании которого знаешь по архивным документам! Не менее увлекательно для меня теперь и "раскапывать" слой за слоем историю жизни наиболее интересных людей из числа тех, чьи портреты я сохраняю. В общем, я часто вспоминаю анекдот времен проката в нашей стране "Санта-Барбары": "Пустите меня туда, я там всех знаю". Почти то же самое могу сказать о себе и о Владимире начала XX века. Я действительно многих в нем знаю, а некоторых – в лицо.

Михаил КОСТАКОВ

Обсуждение закрыто.