Страшно писать о 32-летнем человеке в прошедшем времени. Но житель областного центра, Михаил Антонов, технолог ВЭМЗ, свой отсчет закончил именно на этой дате. Он умер 31 марта 2010 года – спустя четверо суток после дня рождения. Умер от заболевания, которое в последние годы удерживает лидерство в рейтинге смертельно опасных.
Превозмогая боль
Проще всего сказать, что у Михаила болело сердце. И официальное заключение основной причиной его смерти называет «хронический идиопатический миокардит, развившийся, вероятно, после вирусной инфекции». Специалисты единодушны: такие случаи нередки, сердечнососудистые заболевания «молодеют», но Михаил последние два месяца жизни общался с врачами постоянно. Почему же летальный исход дела его активность не изменила? Этот вопрос не дает покоя ни его родственникам, ни друзьям, ни коллегам. Те, кто работал вместе с ним на предприятии, подписали заявление в прокуратуру города Владимира, прося разобраться в обстоятельствах смерти Михаила Антонова и наказать виновных. Под заявлением подписи больше 50 человек. И сегодня, когда со дня смерти прошло уже три месяца, они по-прежнему в большом недоумении: почему не смогли спасти того, кто должен был жить?!
…Сотрудники завода вышли ко мне на встречу за проходную в обеденный перерыв. Вместе мы попытались восстановить последние недели его трудовой биографии. Признались, что дня не бывает, чтобы они не вспомнили Мишу. Однако не скрывали страх за свое будущее на предприятии, поэтому согласились на разговор на условиях анонимности.
И это все о нем:
– В последнее время уже бросался в глаза его болезненный вид. Он был бледным, заметно похудел, постоянно жаловался на одышку, боль в груди, слабость. Был случай, когда от проходной до рабочего места он добирался 40 минут. Однажды шел с работы и ему стало плохо, начал задыхаться, упал. Друг довел его до дома. Но на следующий день он уже был на работе.
– Осенью он болел, простуда или ОРВИ была. Тщательно выполнял рекомендации врачей. Был случай, когда после приема выписанных таблеток ему стало хуже, оперативно сообщил об этом доктору.
– Не любил вечеринки и застолья, не выпивал, мог фужер вина себе позволить на праздники. Курил иногда много. Когда заболел и ходил по врачам, как по кругу, очень переживал по поводу плохого самочувствия. Он устал болеть и настраивался ехать на консультацию в Москву, на обследование, ждал мамину пенсию…
– Он мог постоять за себя, если надо было, то и голос повышал. Всегда был энергичным, поэтому когда увидела, как тяжело ему было ходить по работе в цех, посоветовала ему идти к платным специалистам.
За два последних месяца жизни Михаил был четыре раза на больничном (по два больничных – от МСЧ и поликлиники по месту жительства). Коллеги утверждают, что Михаил был терпеливым, но боль была сильней его. И в конце января – начале февраля 2010 года он обратился в медсанчасть завода. Его лечащим врачом была заведующая заводской МСЧ Елена Михайловна Фомина. Она выдала ему первый больничный лист, назначила лечение.
Наступило кратковременное улучшение, и Михаила выписали. Однако через несколько дней он снова уходит на больничный. И обращается за консультацией в платную клинику в областном центре, что на улице Погодина. По рассказам коллег, кардиолог Павел Альбертович Новосельский, выслушав и обследовав Михаила, кроме официального заключения, дал и такой комментарий: «Как ты с такой кардиограммой живешь, парень?!»
Койко-место: свободных нет!
– Он пошел к врачам, потому что действительно чувствовал себя очень плохо, – убеждены сослуживцы. – Он не был нытиком или симулянтом. Мог терпеть боль. Но тут просто упал духом: лечился-лечился, а эффекта не было. Поэтому стал раздумывать о поездке в Москву.
Михаил за два месяца рассказал о своем недомогании солидному кругу профессионалов. Он был на приеме и в лечебном учреждении по месту жительства (поликлиника ПО «Автоприбор» и «Точмаш»).
По рекомендации доктора Новосельского, Антонов пришел на прием к главному кардиологу области Яркову. Тот отправил пациента в поликлинику по месту работы и рекомендовал плановую госпитализацию.
Диагноз Яркова звучал так: инфаркт миокарда в стадии рубцевания. Этот документ Антонов показал в здравпункте дежурному фельдшеру. Тот отправил его к заведующей медсанчасти. Но в выдаче больничного листа, как сказал Михаил коллегам, ему отказали и посоветовали лечить нервы. Факт обращения зафиксирован в журнале приема больных в здравпункте завода, это же подтверждают и свидетели.
В тот же день, а это была пятница 26 марта, Михаил обратился к своему участковому терапевту. И получил больничный и направление в стационар кардиоцентра (городская больница № 3).
В субботу, 27 марта, Михаилу исполнилось 32 года. Друг, который пришел его поздравить, вспоминал, каким тихим был этот праздник. Немногословный и измученный болезнью Михаил признался, что болеть страшно надоело. Кстати, день рождения он должен был справить на больничной койке. Но ни в этот день, ни в последующие два -28 и 29 марта – он так и не смог лечь в кардиоцентр. С направлением на госпитализацию на руках.
На мониторе – тишина
– Как они надсмеялись над Мишей?! – Зоя Михайловна, его мама, срывается и плачет. – Он ходил к ним три дня подряд, а ему отказывали. То скажут: «Мест нет», то: «Дед в палате умер, приходи завтра, обработаем после него». Так и не лег он в больницу.
31 марта около пяти утра Михаил разбудил маму, пожаловался: «Не хватает воздуха!». Сам вызвал «скорую». Приехавшая врач смерила давление: 140 на 90 (для него «рабочее» 90 на 60). Фельдшер ставит диагноз – гипертонический криз и принимает решение госпитализировать Михаила. Тот рассказывает ей о мытарствах с кардиоцентром, и его увозят в больницу ПО «Авто-прибор» и «Точмаш», где он становится пациентом терапевтического отделения.
Полвосьмого утра он звонит матери:
– Меня положили.
– Я сейчас приду, Миша, – засобиралась Зоя Михайловна.
В начале десятого, как позднее скажут матери в больнице, он, сдав анализы, собрался на ЭКГ. И упал в коридоре, возле лифта. В 9.45, как гласит официальное заключение, «на фоне относительного благополучия развился приступ первичной фибрилляции желудочков». Специалисты характеризуют это явление как фатальную аритмию, при которой даже при немедленной дефибрилляции в условиях блока интенсивной терапии успех достигается лишь в половине случаев.
…Зое Михайловне, пришедшей к сыну, принесли соболезнования и выдали личные вещи сына. А с ними и черную папку. В ней Михаил хранил все кардиограммы, которые снимали ему за последние два месяца. В папке, которую получила мать, были только ручка и зажигалка.
Потеряли время и человека
Готовясь к похоронам, друзья и близкие столкнулись с неожиданной проблемой – не могли найти фотографию Михаила. Нашли и увеличили фото с документов. Миша был непубличным человеком, фотографироваться не любил.
– Мог поспорить, проявить упертость, если речь шла о производственных делах. Не скажу, что был робкого десятка, но, например, никогда бы не подошел познакомиться с девушкой на улице. И жениться не спешил: говорил, что с такими зарплатами, как у нас, семью заводить нельзя, надо прежде встать на ноги, – рассказал его друг.
Электромоторный завод – первое и последнее место работы Михаила. Сюда он пришел после профтехучилища, потом заочно получил высшее образование и стал работать технологом. Отработал здесь 13 лет. Его работу не назвать тяжелой физически – проверял соответствие деталей стандартам. Дело ответственное, но его он не боялся. Потому что четко знал.
Почему же его встреча с медициной закончилась трагично? Что скрыл или, наоборот, показал тот ворох кардиограмм, который он носил с собой в медицинские кабинеты владимирских эскулапов? А может быть, и не хватило Михаилу упертости, и пусть даже наглости, когда он открывал дверь к новому врачу? Его непубличность, отчаяние перед малознакомой и непрофильной отраслью сыграли роковую роль. Умел бы скандалить, глядь, и дело пошло бы по-другому… Если бы сил и здоровья хватило!
Передо мной ответ Зое Михайловне Антоновой от главного врача областного центра Владимира Савинова. Он признает, что при «анализе оказания медицинской помощи больному Антонову М.Н. выявлен ряд дефектов». Среди них – позднее направление на госпитализацию в специализированный стационар, отказ дежурного врача городской больницы № 3 в госпитализации больного, вынужденная госпитализация в непрофильное учреждение. В лечебных учреждениях, куда обращался Михаил Антонов, – третья городская больница и МУЗ ПО «Автоприбор» и «Точмаш», разобрали случай с летальным исходом и указали на «недооценку диагностической сложности и необходимости госпитализации, на некачественное ведение медицинской документации» врачам Семеновой и Огородниковой. Замечание объявлено и врачу приемного отделения кардиоцентра за допущенные ошибки в выполнении стандарта обследования больного Антонова.
Интересный случай для науки…
– Всего лишь указали и объявили замечание, – возмущаются коллеги Михаила.
– А вы хотели, чтобы их расстреляли? – раздраженно заметят медики.
Случай пациента Антонова объявлен сложным диагностическим. Владимир Савинов так прямо и указывает: «Доктора столкнулись со сложным диагностическим случаем: нечеткая клиническая картина, отсутствие данных о связи симптомов болезни с перенесенными инфекционными заболеваниями «псевдорубцевые» изменения на ЭКГ без классической для ИБС клиники». Экспертизу по данному случаю проводили и специалисты Ивановской медицинской академии.
– Пил все таблетки, что назначались, с одних ему было плохо – стало падать давление, кружилась голова. Доктор посоветовал подождать дней 10, чтобы организм привык к этому препарату. И тогда ему стало плохо на улице, – рассказывает Зоя Михайловна.
Моцарт и прогулки перед сном – такую рекомендацию получил Михаил от кардиолога, смотревшего его. Он шел к другим врачам и получал назначение на прием бета-блокаторов, что отвечает принципам лечения миокардита и профилактики внезапной смерти, как уверяют нас врачи. А одышка, прогрессирующая слабость, боли и дискомфорт за грудиной мучили и изводили молодого человека. Именно эти жалобы и предъявлял Антонов по очереди всем врачам, которые его лечили.
По результатам вскрытия причиной смерти пациента Антонова был назван инфаркт, а после комиссионного рассмотрения в горздраве – миокардит. Но он-то не является редким заболеванием! И основные жалобы при этом заболевании Михаил называл врачам вновь и вновь. И каким врачам? Профессионалам со стажем работы! Но позвольте, люди, имеющие высшее медицинское образование и много лет работающие в медицине, обязаны иметь клиническое мышление и уметь проводить дифференциальную диагностику. Или областной центр не располагает мощной технической базой для этого? Почему тогда больной не был направлен для консультаций в кардиоцентры Москвы?
Непонятно и другое: если случай Антонова был настолько труден в диагностике, то почему больной не был госпитализирован в течение двух месяцев? Ведь во Владимире есть свой кардиоцентр…
…или для общественности и власти?
Матери, потерявшей единственного сына, горздрав пообещал провести конференцию на тему «Инфаркт миокарда и миокардиты. Дифференциальная диагностика, тактика врача, лечение» и усилить контроль преемственности врачей-специалистов и врачей приемного отделения. Помечтаем о том, что это поможет спасти чью-то жизнь…
А мои собеседники говорили о другом, о земном, о реальном.
– Если есть возможность, то вызываем врача по месту жительства. Тот приходит и недоумевает: у вас же своя медсанчасть, почему там не лечитесь. Но здесь такое отношение к нам, что стараемся обращаться по минимуму, можно подумать, нас считают тунеядцами, которые выклянчивают больничные листы.
Кстати, медсанчасть завода вроде как и не имела никакого отношения к пациенту Антонову – такой вывод можно сделать из заключения горздрава, которое получила Зоя Антонова. Нет в истории болезни упоминания о «стараниях» его специалистов.
Кстати, в этом официальном документе не нашлось места и для двух строк – соболезнования матери.
Куда ж идти больному человеку с непубличной фамилией и образом жизни, чтобы спастись от одолевающих его хворей? Как доказать врачу, что действительно болен, и добиться внимания к собственной персоне? У меня сложилось четкое убеждение: Михаил Антонов не сумел найти правильные ответы на эти вопросы. И умер…
Казалось бы, чтобы лечить таких, как он, выстроена система оказания медицинской помощи: от терапевта к узкому специалисту. Не удовлетворен – ступай к представителям платной медицины. Снова разочарован – жалуйся директору клиники или в страховую компанию. А результат? Опять летальный, как показывает практика.
По данным областного департамента здравоохранения, ежегодно в области фиксируется 3600 инфарктов и 7000 инсультов. При лечении в терапевтических отделениях почти половина больных умирает. Показатель смертности от сердечнососудистых заболеваний в регионе-33 выше среднероссийского. Директор областного департамента здравоохранения Андрей Зирин, презентуя новый проект создания в области специализированных стационаров по оказанию помощи «сердечникам», назвал их главный козырь – новые стандарты оказания помощи больным – оперативно, высококвалифицированно. Создавать чудо-центры будут на базе уже имеющихся, но оснащенных современнейшим оборудованием. Их главная цель – спасти рядового больного. И пусть такие доживут до первого дня работы таких центров.
Светлана Салатаева