Клавдия Шульженко -звезда и инопланетянка

«Знай мой родной, до боли желанный, что у тебя есть женщина и друг, которая всегда тебя ждет и будет ждать. Счастье ты мое, как мне хорошо с тобой. Я считаю часы, дни, недели, которые приближают день встречи, день радости и счастья. Но надо взять себя в руки для работы и отобразить в нашем творчестве всю красоту и силу наших чувств, нашей любви».

Надежда Морина держит в руках письмо, которое в сентябре 1956 года Клавдия Ивановна Шульженко писала ее дяде, Георгию Кузьмичу Епифанову. У себя в Муроме она бережно хранит другие бесценные письма и телеграммы, которые два горячо любящих человека посылали друг другу, фотографии, где Георгий Кузьмич, профессиональный кинооператор, запечатлел свою любимую «инопланетянку», пластинки с голосом Шульженко, которые он пронес с собой через всю войну, а также парадный костюм фронтовика, украшенный тремя орденами Красной Звезды, орденом Отечественной войны и множеством медалей. А еще Надежда Владимировна хранит в памяти удивительно трогательные рассказы своего дяди о любви всей его жизни. Этими воспоминаниями она поделилась с владимирцами, пришедшими в Областной дом работников искусств на творческий вечер, посвященный Клавдии Ивановне Шульженко.

Билет в первый ряд

Георгий Епифанов и Клавдия Шульженко встретились, когда ему было 39, а ей 50 лет, и бросились в эту позднюю любовь, как в омут – с головой. У нее позади были многолетний брак, героические выступления на фронте перед бойцами Красной Армии, всенародная любовь и нестареющие «хиты»: «Синий платочек», «Руки», «На тот большак»… У него за плечами были ВГИК, съемка фронтовой кинохроники, годы работы кинооператором и… любовь к ней.

- У нас с дядей были очень теплые отношения, и он много мне рассказывал о Клавдии Ивановне, – говорит Надежда Морина. – Он называл ее инопланетянкой, считал неземной женщиной. Она умела необыкновенно петь, необыкновенно любить. Была не такой, как все. В военные годы Шульженко показала себя настоящей героиней, выступая под пулями и во время бомбежек. И при этом она всегда оставалась женщиной. Дядя рассказывал, что на передовой, когда была бомбежка, она в первую очередь бросалась к чемодану с концертными платьями, закрывала их своим телом – не дай бог попадет хоть осколочек.

Георгий заочно влюбился в Шульженко. Вернее, в ее голос. Ему, первокурснику ВГИКа, родители подарили патефон, вот тогда, в музыкальном магазине, он впервые и услышал этот божественный голос, который исполнял озорную «Челитту». С тех пор пластинки с ее песнями неизменно пополняли его коллекцию, они были с ним и во время войны – каждую свободную минуту, в перерыве между съемками авиационной кинохроники, он обязательно слушал любимый голос. Но перед войной он впервые увидел ее на концерте. Студента Георгия Епифанова послали на преддипломную стажировку на «Ленфильм». Наткнувшись на улице на концертную афишу с ее именем, он купил билет в первый ряд.

- Дядя рассказывал: «Сижу, дрожу. Неизвестно, какая она будет в жизни – вдруг разочаруюсь. Но она появилась на сцене, и сердце забилось – она была такой, какой я себе ее представлял. Да, она не была красавицей в общепринятом смысле, но была настолько обаятельной, душевной», -передает воспоминания своего дяди Надежда Владимировна.

- И это правда: когда Шульженко начинала петь, у людей мурашки пробегали по телу. Ведь «Синий платочек» никто до сих пор не смог спеть лучше, чем она.

Твоя Клавдюша

В общем, молодой человек «пропал». Он не пропускал ни одного ее концерта, всегда сидя на одном и том же месте в первом ряду. Но подойти, познакомиться, преподнести цветы не решался. А потом началась война. Он возил повсюду пластинки с ее голосом. Од на ко ни разу их фронтовые пути не пересеклись, хотя Клавдия Шульженко дала сотни концертов на фронте, помогая людям выстоять в эти страшные годы. После войны у него началась не менее беспокойная жизнь -  сплошные командировки по всей стране. Но тогда он сумел раздобыть ее домашний адрес и из всех командировок слал ей поздравительные открытки ко всем праздникам. И неизменно подписывался: «Г.Е.» Наверное, именно это и зацепило певицу. Ей тогда мешками приходили письма от поклонников, но она сохранила лишь эти скромные открытки – без признаний и слов о любви. Так прошло еще одиннадцать лет.

- О его безнадежной любви знали все друзья и коллеги, -  рассказывает Надежда Морина. – Однажды жена друга Георгия Кузьмича попросила отвезти ее в подмосковный санаторий к мужу, прибавив: «И твоя Клавочка там отдыхает!» Его не пришлось уговаривать. Там их представили друг другу, они немного пообщались, а потом она попросила отвезти ее домой. Попрощавшись, она дала ему свой телефон и пригласила: «Заходите как-нибудь на чай!» Какое там «как-нибудь»! Дядя примчался к ней на следующий же день. Он рассказывал: «Сидим, разговариваем. Время уже позднее. Клавдия Ивановна не выдержала и говорит: вы или уходите, или оставайтесь. Я остался на восемь лет».

Эти восемь лет были огромным счастьем для обоих. Об этом говорят и их письма, полные любви и нежности. «Любимые лучики. Целую и вижу, как они собираются в гармошечку» – закончила Шульженко одно из писем. На нем до сих пор остался след ее губной помады.

- Но беда в том, что Клавдия Ивановна была очень ревнивой, ревновала без повода, и это было мучительно, – отвечает на вопрос, почему влюбленные расстались, Надежда Морина. – Конечно, разница в возрасте в 12 лет сыграла свою роль. К тому же вокруг были люди, которые охотно подливали масла в огонь – постоянно шушукались за спинами. Поначалу влюбленные не обращали на это внимания, купаясь в своей любви. Но однажды Клавдия Ивановна что-то очень обидное сказала ему резко и опрометчиво, и Георгий Кузьмич не выдержал – ушел.

Они расстались на долгие 12 лет. Но Шульженко постоянно о нем спрашивала. Все эти годы она жила только им. В этот период ей сделал предложение руки и сердца великий Леонид Утесов, но она так любила Георгия Епифанова, что отказала Утесову. В 1976 году она позвонила Георгию Кузьмичу: «У меня юбилейный концерт. Последний. Придешь?» Разве он мог отказать женщине, которую обожал всю жизнь?
Телевизионная камера на том концерте все время находила его лицо в зале – он сидел, как всегда, в первом ряду. Все, кто видел этот концерт, признают, что Шульженко держалась в этот вечер по-королевски. И пела так, что зал был заворожен. После этого вечера они поехали к ней домой и проговорили до утра. Она ему призналась, что он был ее последней и единственной любовью. «Жоржу, дорогому, единственному человеку, навсегда до конца. Твоя Клавдюша». Это надпись на книге, которую она ему подарила.

Похоронить Клавдию Ивановну Георгий Кузьмич, к сожалению, не смог – был далеко, в очередной командировке. Но при жизни, говорит Надежда Владимировна, он много ей помогал. Если бы не он, народная звезда так и мучилась бы в коммуналке – он помог купить ей кооперативную квартиру. А потом помог поставить памятник на ее могиле. Он, кстати, так и не женился больше – остался верен своей любви до конца своих дней.

Георгий Кузьмич Епифанов умер в 1997 году в Москве. Это случилось 26 марта, через два дня после дня рождения любимой женщины. После него остался богатый архив, часть которого он передал родственникам Клавдии Ивановны на Украину, часть хранится сейчас у Надежды Мориной, его племянницы. Она, кстати, унаследовала творческий характер своего любимого дяди: во Владимире Надежда получила образование режиссера, вместе с мужем Михаилом Мориным они организовали красочное шоу иллюзионистов, колеся с гастролями по всей стране. Творческий вечер, посвященный Клавдии Ивановне Шульженко, который организовала чета Мориных, – это дань памяти великой певице, великой любви и Великой Победе в войне.

Фото из архива Г. Епифанова