Храбрый портняжка с аршином и утюгом

Его центрами традиционно являлись Ковровский и Юрьев-Польской уезды, где портновским ремеслом занимались потомственно целыми семьями с незапамятных времен. Кстати, покупать готовое платье, как сейчас в основном и происходит, прежде не любили, и почти всю одежду шили исключительно на заказ, поэтому роль портных была весьма высока.

Стеголицкие портные

В Ковровском уезде мастера-портные проживали почти исключительно во Всегодической волости, и частично – в соседствующих с ней Егорьевской, Алексинской и Меховицкой волостях. Общепризнанной портновской столицей всей Владимирской губернии было село Большие Всегодичи. В 1859 году там проживало 944 человека в 125 дворах (это был третий по численности населенный пункт уезда после Коврова и Лежнево).

Большие Всегодичи в старину даже имело второе неофициальное название: Большие Стеголицы – вероятно, от слова «стегать». Такие наименования можно встретить на старых географических картах, например, в когда-то очень популярном атласе Владимирской губернии картографа Александра Менде 1850 года и в газетных заметках XIX века. А местных портных так и называли – «стеголицкими». На начало 1860-х гг. число этих портных оценивалось в 2000 человек, а двумя десятилетиями позже – до 5000 человек.

Вот как описывали земские статистики рубежа XIX-XX столетий тип всегодического «храброго портняжки»: «Стеголицкий портной, являясь в известное место с обычными орудиями производства – ножницами, аршином и утюгом, не всегда бывает в состоянии выполнить хорошо заказ «партикулярного» платья, тогда как мастерские, снабженные разными приспособлениями для этого дела, дают заказчику больший простор выбора фасонов костюма или платья и работают куда как лучше. И ныне вся эта трехтысячная армия портных, получивших по наследству от своих отцов и дедов только умение шить простые деревенские полушубки, поддевки («сибирки») и неуклюжие «спинжачные» пары, волей-неволей должны или уступить мастерским или бороться путем усовершенствования в работе».

Одиночки проигрывают

Во второй половине XIX века на портняжном рынке наступили времена жесткой конкуренции. Деревня настолько увлекалась «перениманием» мод у городских жителей, что большинству портных пришлось заниматься только переделкой поношенных шуб и всякой незначительной мелочи, с которыми население не обращалось к местным «партикулярным» портным.

Некоторые специалисты в глубинке, правда, старались соответствовать реалиям. Они завели швейные машины и отслеживали тенденции моды. Но в городах частным портным все же приходилось суживать свою деятельность. В лучших случаях они поступали в работники какой-нибудь мастерской, в худшем – скромно ютились на окраине города, выполняя заказы бедной части населения по весьма низким ценам.

Хозяйчики, работники и ученики

Портные делились на три категории: хозяйчиков, работников и учеников. Большой разницы между хозяйчиками и работниками не было. Летом все они возвращались к исконному земледельческому труду, а портняжничали не более семи месяцев в году. Некоторые артели портных не ограничивались пределами Владимирской губернии, а уходили на промыслы в другие территории необъятной Российской Империи вплоть до Сибири и Кавказа.

Значительная часть мастеров трудились в Нижегородской и Новгородской губерниях. Среди тогдашних владимирских селений к началу XX века популярностью у портных пользовалось Орехово-Зуево (ныне Московской области), где хорошо зарабатывающие фабричные давали много заказов на пошив повседневной одежды.

Среди хозяйчиков в свой черед выделялись наиболее удачливые и предприимчивые, которые приспосабливались к конкуренции со стороны городских швейных мастерских и сами открывали подобные заведения в городе. Например, в Коврове в начале XX века мастерские и магазины готового платьядержали купцы Петровы, Степан Яковлевич Шкинев, мещане Леонтий Петров, Иван Рыбкин и Хана Шер.

Но портные из крестьян не все шли на службу к новым хозяевам. Выходцы из Всегодической волости Иван Иванович Маринин, Иван Федорович Тулуков и Андрей Романович Романов сами открыли в Коврове швейные и портняжные заведения, на которых работало 13 мастеров.

В конце XIX – начале XX веков город притягивал к себе не только оборотистых коммерсантов, но и стремящихся на фабрики крестьян, которые могли заработать там больше, чем получали бы, занимаясь своими исконными крестьянскими промыслами. Все это и стало причи­ной, по которой население Больших Всегодичей и других волостных селений стало постепенно сокращаться, как и число портных. Своих же фабрик в селе не возникало, потому что оно, в отличие от многих дру­гих сел Ковровского уезда, относилось к удельному ведомству.

Портной круче столяра

В Юрьев-Польском уезде главным центром портняжного дела была Дубковская волость, где этим промыслом занимались до 70% взрослого населения. Большая часть портных оттуда уходила работать в другие города и губернии. Например, из Дубковской волости трудились на стороне 68 % портных. Портняжным ремеслом также занимались крестьяне Есиплевской и Коробовщинской волостей Юрьевского уезда, из числа которых многие уходили на заработки в Москву, Тулу, Павловский Посад, Орехово-Зуево и Юрьев-Польской.

В 1906 году Юрьевское уездное земство даже озаботилось изменить специализацию детской ремесленной мастерской при земской школе в селе Лыково, где первоначально сельские ребятишки осваивали столярное дело. Юрьевская уездная управа отдала преимущество портняжному мастерству, «так как при развитии этого ремесла среди населения лишние рабочие руки всегда найдут применение труда за пределами своей местности, как и портные, всюду известные под названием «стеголицких». То есть слава всегодических «стеголицких» портных безоговорочно признавалась и в Юрьевском уезде.

«Стеголицкие» портные, все более сокращаясь числом, продержались до конца нэпа – то есть до конца 1920-х гг. Затем условий для их работы и вообще существования попросту не стало, и теперь уже о Стеголицах и их обитателях, не разлучавшихся с ножницами, аршином и утюгом, уже почти никто не помнит.