«…В нашем сердце остался ты»

Ценное качество
Тот день в областном доме печати выдался довольно суматошным. Еще бы! Журналистов «Призыва», «Комсомольской искры», районных и многотиражных газет ожидала встреча с Владимиром Солоухиным. О его таланте, остроумии, искрометном юморе, независимости суждений ходили легенды, и вот все это ожидало нас вживую.

Накануне Саша Зарецкий сказал мне, что хочет показать писателю венок сонетов «Владимиру-граду», над которым работал почти год и который благодаря поддержке его друга, председателя областного хорового общества Валерия Хабарова, в ближайшее время должен был увидеть свет в виде красочного буклета. Саша очень рассчитывал на взаимопонимание, ведь не так давно в издательстве «Молодая гвардия» (Москва, 1975) вышел «Венок сонетов» знаменитого земляка.

Солоухин приехал, встреча была теплой, содержательной, но вот разговора Зарецкого с Солоухиным не получилось. Владимир Алексеевич отказался взять «венок» с собой, сослался на занятость.

– Вы лучше пришлите стихи в Союз писателей на мое имя, а я, будет время, посмотрю.

Понятное дело, «венок» Саша «на деревню дедушке» не отправил, и причиной тому была не только обида. Чувство собственного достоинства сказалось. Это качество в нем очень ценили друзья. На нем и мы с ним сошлись – незаметно, не вдруг, но зато на всю оставшуюся жизнь.

Мы работали в одном здании – я на четвертом этаже в «Комсомольской искре», он на втором в отделе новостей, потом на третьем – партийной жизни в «Призыве». На дню виделись многократно. Частенько ходили обедать к нему домой, по пути купив в магазине утку, которую он готовил мастерски и, главное, быстро.

Вечерами в выходные мы часто уходили в город, не тот «троллейбусно-автобусный», а одно-двухэтажный, с водяными колонками, кривыми, горбатыми улочками, где в то время в ветхих домишках в великом множестве размещались мастерские владимирских художников Коли Курникова, Володи Корчагина, Коли Владимирова, Коли Бондаренко и многих еще… Саша Зарецкий не любил говорить о своем творчестве, зато успехам коллег по перу искренне радовался. Например, очень переживал за Василия Барынкина, когда того принимали, но так и не приняли в Союз писателей СССР:

– Стихи ведь у него замечательные, чего им еще там не хватает?

Вася жил непростой жизнью. Скромный и абсолютно непробивной, он обладал несомненным талантом.

– Какой вежливый, даже говорит шепотом, – поразились на него в секретариате СП. Но в Союз не приняли.
Уже тогда он был неизлечимо болен. Мы по возможности поддерживали его, помогали публиковаться в «Призыве» и «Комсомольской искре».

Как он работал

Хорошо помню первый день работы в «молодежке», куда меня пригласили 9 ноября 1979 года на должность корреспондента отдела рабочей и сельской молодежи на место, как я предполагал, Александра Зарецкого (он уходил в научно-методический центр областного управления культуры, откуда спустя совсем короткое время перевелся в отдел новостей «Призыва»). В кабинете были он и Михаил Колчинский, талантливый журналист, перешедший в «Искру» из собинской районной газеты «Коммунист».

– Садись на телефон и звони по области, собирай информацию, – не сказал, а приказал Зарецкий, словно я всю жизнь только этим и занимался. «Как щенка за борт», – подумалось тогда с горечью. Ведь чтобы добыть интересную читателю информацию, нужно было знать адреса и телефоны внештатных авторов, постоянных информаторов из горкомов, райкомов, первичных комсомольских организаций. Понятное дело, ничего этого у меня не было. А они сидят за журнальным столиком, дуют чаи, словно забыли про меня. Спасибо ответственному секретарю Элле Рогожанской, которая случайно зашла в наш кабинет и помогла мне каким-то дельным советом.

Неделя прошла как в тумане, зато к концу ее я, спасибо «учителям», вполне сносно владел ситуацией, а от горького осадка и следа не осталось.
…Никто и никогда не видел, как Саша Зарецкий работает. Вот сидит он за письменным столом, что-то пишет, черкает, курит, смотрит в окно, отвечает на телефонные звонки, куда-то выходит, возвращается. Потом идет в машбюро и диктует набросанный на бумаге текст редакционной машинистке Любови Сергеевне Александровой. К слову, его почерку по неразборчивости мог бы позавидовать любой врач, никто, кроме Любы, не мог его расшифровать, чем она заслуженно гордилась.

Очерк о Захарове

С ним было интересно ездить в командировки. Хорошо помню одну из них, в Вязники. Меня «озадачили» письмами из района, а Борисычу (так иногда мы звали его между собой) редактор «Призыва» Николай Николаевич Демьянов поручил подготовить очерк о фронтовике, орденоносце, первом секретаре Вязниковского горкома партии Яне Павловиче Захарове. Именно очерк, а не распространенное сегодня сплошь и рядом, доступное любому пятикласснику интервью. К газетным жанрам тогда относились строго и трепетно, и «королевским» среди них, конечно же, оставался очерк.

Понятное дело, первый секретарь горкома партии – человек занятой, мог уделять журналисту время лишь урывками или вечерами. Командировка подходила к концу, а фактов Александр Борисович набрал недостаточно. Конечно, он мог ограничиться объемом очерковой зарисовки, и никто бы его не осудил. Но уж слишком зацепила Сашу судьба неординарной личности. И он позвонил в редакцию, попросил еще пару дней. К слову сказать, нечастый случай, когда журналист после публикации остается в дружеских отношениях со своим героем. Для Саши Зарецкого это было нормой.

«Мальчишники»

На друзей ему невероятно везло – и наоборот: им на него. Владимир Елагин, Виктор Улитин, Валерий Чижов, Михаил Колчинский, Владимир Александров, Алексей Труфилов, Рэм Кочнев, Василий Барынкин, Григорий Латышев – все хоть раз в неделю появлялись в редакции «Призыва». Повод? Этого добра всегда хватало. Но особо памятны «мальчишники» в творческой мастерской Григория Латышева. Григорий, немного педантичный, но очень надежный человек, автор нескольких поэтических сборников, при любом удобном случае любил поговорить о стихах. И вот полчаса плотного обеда за его гостеприимным столом, и потекла неторопливая беседа о Пушкине, Лермонтове («конек» Зарецкого), современных поэта х и, вполне естественно, личных творческих планах на ближайшую перспективу.

Ни один «мальчишник» не обходился без задушевных песен Саши Зарецкого. Здесь ему не было равных. Он обладал замечательным баритоном, знал много фронтовых, бардовских песен.

Внезапный уход

На что было невозможно не обратить внимание, так это на атмосферу, дух юношеского братства, царящие в редакции. Дни рождения, субботники, пикники, поездки в подшефные хозяйства, новоселья – всегда вместе. И всегда заводилой, закоперщиком, душой коллектива – неунывающий Саша Зарецкий, Борисыч. Он и Дед Мороз, и конферансье, и тамада на свадьбе, и бригадир полеводческой бригады, и экскурсовод. И все талантливо, все с сердцем. Всем щедро наделила его природа-матушка. А еще – недюжинной силой. Играючи забрасывал он мешки с картошкой в кузов грузовика, на плечах затаскивал на шестой этаж тяжеленный холодильник, вытаскивал из грязи завязнувшую редакционную «Волгу». И никто не помнит, чтобы он бюллетенил с гриппом или ангиной.

Однажды я уговорил его поехать на зимнюю рыбалку. И обалдел, когда увидел, что рано утром он пришел к автобусной остановке в… летних брюках, осеннем пальтеце и легких полуботинках. И это в пятнадцатиградусный мороз! Я как предчувствовал такое и захватил рыбацкие ватные штаны. На удивление сидящих рядом с нами рыбаков он долго крепился, но все же ближе к полудню надел их на продуваемом льду Луневской заводи. Что удивительно, после той рыбалки у Саши даже насморка не было…

…Спустя несколько лет тяжелый недуг внезапно выбил его из колеи. Еще в августе мы с ним ездили по грибы, а 18 декабря сердце Саши Зарецкого остановилось. Было ему сорок четыре года.

«А пока… А пока до свидания.

Очень грустно, когда разлука.

Вы ж меня в своей милой компании

Помяните, как старого друга»

Владимир САМОЙЛОВ