Самое возвышенное место Гороховца занимает Николаевский мужской монастырь. Прежде именно там находилась древняя крепость, давшая начало древнему городу.
После нескольких десятилетий запустения эта обитель, по преданию основанная преподобным Сергием Радонежским, сегодня вновь восстановлена во всем великолепии, а ее шатровая колокольня и храмы, возведенные еще в XVII столетии, по праву считаются одними из главных символов «града Пресвятой Богородицы». Почти в центре монастыря, близ алтаря Троицкой церкви, находится массивная входная часовня, увенчанная небольшой главкой. Сегодня большинство гороховчан и даже насельники Николаевского монастыря почти не помнят, в связи с чем и когда именно эта часовня построена. Между тем именно с ней связана одна из романтических легенд и до сих пор не раскрытая тайна…
Забытый герой
В часовню обычно никого не пускают. Если же все-таки удастся заглянуть внутрь, то под поломанным дощатым полом хорошо видна выложенная красным кирпичом глубокая камера. Это могильный склеп, который сейчас более чем наполовину завален мусором. Рядом – остатки человеческого черепа и костей. Это все, что осталось от героя Крымской войны, владимирского губернского предводителя дворянства, тайного советника и кавалера Петра Павловича Кожина – сановника и аристократа, когда-то одного из самых богатых и влиятельных лиц нашего края, благотворителя и мецената, почетного попечителя Владимирской губернской гимназии. Он скончался в сентябре 1890 года в возрасте 61 года и был погребен в специально устроенном склепе в Николаевском монастыре Гороховца, которому много лет оказывал покровительство.
Над склепом Кожина и была возведена часовня, в которой прежде красовался мраморный памятник с надписью «Петру Павловичу Кожину благодарное дворянство Владимирской губернии». В 1930-е годы, после того, как монастырь был закрыт, часовню и склеп разорили в поисках мифических сокровищ. И теперь среди остатков истлевшего гроба – кусков дерева, ржавых кованых гвоздей, частиц позеленевшего глазета и позумента можно видеть лишь потревоженный прах. Нет ни единой мундирной пуговицы, ни пряжки, а тем более шпаги, при которой покойный в чине, равном генерал-лейтенанту, был когда-то погребен. Хотя, может быть, тяжелый клинок просто затерялся среди мусора и хлама на дне глубокого склепа?
Шпага Суворова
Гороховецкая земля с давних пор связана с древней фамилией Кожиных. В Гороховецком районе до сих пор существует село Кожино, а в старину оно даже являлось центром обширной Кожинской волости. По преданию, Кожины были выходцами из Швеции, в течение почти пяти веков служившие России на ратном поприще. Одним из самых известных представителей этой фамилии стал генерал-майор Сергей Алексеевич Кожин, прославившийся в числе лучших кавалеристов в эпоху наполеоновских войн. За беззаветную храбрость и умелое командование сначала эскадроном, а потом и полком Кожину отдали под начало Конную гвардию – одну из элитных частей русской кавалерии, а потом сделали его шефом лейб-кирасирского полка.
Не только в армейских и гвардейских, но и великосветских кругах генерал Сергей Кожин был личностью почти культовой. Царь пожаловал ему почетное звание генерал-адъютанта и женил на красавице фрейлине княжне Волконской. Но балам и танцам Кожин упорно предпочитал седло своего скакуна. В 1805 году началась война с наполеоновской Францией. Вначале боевые действия шли в Моравии, а потом в Восточной Пруссии. Полк Кожина был на переднем крае и ему всегда сопутствовала удача. Говорили, что счастье в бою улыбается лейб-кирасирам благодаря талисману их командира. В подарок от своего дяди генерал получил шпагу великого полководца Суворова, которую великий полководец когда-то вручил в качестве награды.
Сергея Кожина тоже награждали. Он стал георгиевским кавалером и обладателем еще одной шпаги – наградной в золоте и бриллиантах. Его грудь украсил орден от союзника – прусского короля. В мае 1807 года в генеральном сражении при городе Гейльсберге, когда Наполеон бросил вперед все свои силы, на помощь русскому авангарду князя Багратиона в отчаянную контратаку ринулся кавалерийский корпус, в составе которого находился полк генерала Кожина. Несколько раз французские полки захватывали пушки передовых русских батарей, но кавалерия вновь отбрасывала французов обратно. Во время жаркой схватки Сергей Кожин получил смертельное ранение. Его ордена и шпагу передали вдове и 6-летнему сыну Павлу.
Сын губернатора, внук генерала
Когда Павел Кожин вырос, то по примеру отца стал кавалеристом – офицером Кавалергардского полка. В ту пору войны не было, и блистать на поле брани сыну генерала не пришлось. В чине гвардии ротмистра он перешел на гражданское поприще. Будучи богатым помещиком Владимирской губернии и избранный гороховецким уездным предводителем дворянства, получил назначение на должность владимирского вице-губернатора. Дядей Павла Сергеевича был всесильный министр императорского двора генерал-фельдмаршал светлейший князь Петр Волконский. Именно он позже выхлопотал любимому племяннику место губернатора в соседней Рязани. Не удивительно, что единственного сына Павел Кожин назвал в честь дяди и благодетеля – Петром. Петр Павлович Кожин – внук боевого генерала и сын кавалергарда тоже начал свою карьеру в гвардии, правда, не в кавалерии, а в пехоте – в лейб-гвардии Семеновском полку. Именно ему и была вручена семейная реликвия – суворовская шпага. С ней поручик Петр Кожин участвовал в Крымской войне, а потом перешел на гражданскую службу. Во Владимирской губернии Петр Павлович заслужил репутацию толкового администратора, щедрого благотворителя, доброжелательного, деликатного и чуткого человека. На свои средства он помогал храмам и монастырям, открыл несколько школ и опекал гимназию во Владимире – старейшее светское среднее учебное заведение губернии.
Пропавшая реликвия
Имея большие связи в чиновном Петербурге и при царском дворе, тайный советник Кожин почти полтора десятка лет – с 1870-го по 1884 год – занимал пост владимирского губернского предводителя дворянства. Он активно отстаивал интересы Владимирского края, имея право по должности, происхождению и положению при необходимости лично обращаться к самому императору, минуя промежуточные инстанции. И когда интересы дела этого требовали, Петр Павлович такой возможностью пользовался, в том числе на благо владимирского земства, на губернских собраниях которого он председательствовал, а одно время даже возглавлял Владимирскую губернскую земскую управу. Наполовину в шутку, наполовину всерьез Кожина называли вторым губернатором, но к губернаторству он никогда не стремился.
Так как сыновья Петра Павловича, вопреки семейным традициям, на военную службу не пошли, суворовская шпага им не досталась. Когда 8 сентября 1890 года Петр Кожин скончался, клинок, с которым он не расставался всю свою жизнь, был положен вместе с телом Его Превосходительства в массивный гроб и опущен в склеп Николаевского монастыря в Гороховце. Но сохранилась ли она после разорения склепа и где теперь находится -неизвестно.
В фондах Владимиро-Суздальского музея-заповедника уцелел портрет Петра Павловича Кожина работы известного русского исторического и жанрового живописца Николая Васильевича Неврева, одного из ярких представителей передвижников. Картины Неврева да же в советское время использовались в качестве иллюстраций к учебникам истории. Портрет Кожина, предназначавшийся для зала Владимирского губернского дворянского собрания, художник написал в 1882 году. Петр Павлович на нем изображен при всем параде: в мундире владимирского дворянства с многочисленными наградами.
К сожалению, Неврев создал лишь погрудное изображение Кожина, и суворовская шпага, которую тот постоянно носил при мундире, на полотно так и не попала…
Николай Фролов
На фото: Перт Павлович Кожин и часовня в Николаевском монастыре в Гороховце над склепом П.П.Кожина. Современный вид
Обсуждение