Ежегодно 5 декабря в России отмечают День воинской славы – годовщину начала контрнаступления наших войск против гитлеровцев в битве под Москвой в трагическом 1941-м.
Для жителя деревни Глебово Ковровского района Геннадия Семеновича Самарина это особая дата. Именно в боях за столицу 71 год назад он, красноармеец-артиллерист, после долгих недель казавшегося бесконечным отступления от самой западной госграницы впервые смог познать радость победы. Оттуда через белоснежные поля под Москвой пролег его долгий путь через пол-Европы до вражеского логова Берлина…
Под Винницей
Гена Самарин родился в голодном 1921 году в семье крестьянина деревни Глебово Ковровского уезда. Его отец Семен Фомич Самарин сначала работал на ткацкой фабрике купца Носкова в соседнем Кляземском Городке, а потом – в местном колхозе «Красный пахарь». В этом же колхозе после окончания 5 классов школы начал трудиться возчиком и его сын, благо что обращаться с лошадью был приучен с детства. В 1940-м 19-летнего паренька призвали на военную службу в РККА. Молодого бойца распределили в роту связи 137-го артполка, дислоцировавшегося на Украине под Винницей. На вооружении этой части находились 203-миллиметровые гаубицы Б-4 образца 1931 года – мощные орудия, предназначенные для подавления укрепленных пунктов врага. Во время советско-финской войны 1940 года финны назвали их «сталинской кувалдой».
– До призыва в армию я и не знал, что существуют такие огромные гаубицы, – вспоминает Геннадий Семенович. – Их тянули сразу по два гусеничных трактора производства Челябинского завода. Заряжание было раздельным – двое бойцов на специальной тележке подвозили 100-килограммовый снаряд, а потом досылали пенал с зарядом. Максимальная дальность стрельбы составляла почти 18 км, но обычно дальше чем на 15 км не стреляли. Огонь, как правило, вели с закрытых позиций, ориентируясь на данные корректировщиков. От бесперебойной связи с ними зависило очень многое. А эту связь мы как раз и обеспечивали!
Великая Отечественная для красноармейца Самарина началась в первый же день, 22 июня. Из-под Винницы его полк выдвинулся к границе Бессарабии. Там на реке Прут артиллеристы приняли свой первый бой. Огневой шквал отбросил наступавшие немецкие части. Но потом налетели «Юнкерсы», началась бомбежка. Был отдан приказ отходить. И потянулись долгие и горькие версты отступления.
Перед наступлением
Враг напирал сразу по нескольким направлениям. Огрызаясь контратаками, наши войска пятились все дальше на восток. А в воздухе продолжала господствовать немецкая авиация.
– «Мессеры» и «Юнкерсы» гонялись даже за одиночными беженцами, – рассказывает ветеран. – Сначала зайдут на бреющем, пугают, а на втором заходе уже бомбят или строчат из пулеметов!
После тяжелых боев на Украине воинскую часть, где служил Самарин, отправили на переформирование в глубокий тыл под Оренбург. Получив пополнение и новые орудия, артиллеристы были переброшены эшелоном прямо в Москву, уже ставшую прифронтовым городом. Навсегда запомнил Геннадий Семенович московские улицы октября 1941-го. Они были почти безлюдны, местами поперек стояли железные «ежи». В низком сером небе висели аэростаты заграждения. Повсюду, укрытые мешками с песком и маскировочными сетями, стояли зенитки. Редкие прохожие с удивлением смотрели на катящиеся с лязгом и грохотом по мостовым грозные тяжелые гаубицы. Настроение тогда у людей было подавленное – враг стоял на пороге, многие предприятия и учреждения, в том числе правительственные, эвакуировали. И когда москвичи видели, что целая колонна военной техники движется в сторону фронта, в их глазах загоралась надежда.
187-й артполк находился в составе резерва Главного командования и перебрасывался на самые тяжелые участки фронта. В ноябре 1941-го он вел заградительный огонь и контрбатарейную стрельбу в районе Можайского шоссе – на направлении основного удара гитлеровцев. Тяжелые снаряды буквально сметали немецкую технику. Попадая в танк, 203-миллиметровый снаряд разрывал его на куски. В ответ била немецкая артиллерия. Чтобы не попасть под огневой налет, дивизионы крупнокалиберных орудий постоянно меняли позиции. Вскоре по «солдатскому телеграфу» стало известно, что готовится долгожданное наступление. Артиллеристы узнали об этом и по верному признаку – к ним завезли удвоенное число боеприпасов. И 5 декабря 203-миллиметровые орудия, корректировку огня которых обеспечивал ефрейтор Самарин (это звание он получил в разгар боев за Москву), стали ударной силой в огневой подготовке, предшествующей всеобщему удару по врагу.
Прямой наводкой
– Трудно передать словами ту несказанную радость, когда стало известно, что немцы бегут,
– Геннадий Семенович от волнения даже сейчас не может сдержать слез. – Конечно, мы и раньше били гитлеровцев, порой переходили в контратаки, но движение немецких бронированных колонн казалось неумолимым. Лишь тогда под Москвой окончательно стало ясно, что хваленые немецкие генералы тоже могут ошибаться, что их техника не лучше, а зачастую хуже нашей, что боевой дух у завоевателей надломлен. Все понимали, что впереди предстоят тяжелые бои, но у бойцов словно выросли крылья. Мы верили, что обязательно победим!
Вскоре командир отделения связи младший сержант Самарин со своим полком был переброшен на Волховский фронт. Там он воевал до весны 1943-го, после чего в составе Брянского и Воронежского фронтов участвовал в наступательных операциях, которые начались после победного завершения Сталинградского сражения. Однажды 203-миллиметровым гаубицам даже пришлось стрелять прямой наводкой по прорывавшимся немецким танкам. Эффект был разительный: бронированные машины буквально сметались снарядами весом в центнер.
К тому времени полк уже старшего сержанта Самарина вошел в состав 108-й гаубичной артиллерийской бригады большой мощности, которая после освобождения украинского города Тарнополя в апреле 1944-го получила почетное наименование Тарнопольской. После освобождения Украины Тарнопольская бригада вступила на территорию Польши, билась за Краков, потом перешла в Чехословакию, а оттуда добралась и до самой Германии. В официальном послужном списке гвардии старшего сержанта Самарина значится, что в 1943-1945 гг. он участвовал в освобождении и взятии 74 советских, польских, чешских, словацких и немецких городов, включая Берлин!
Ветеран-прадедушка
– До центра Берлина мы, правда, так и не дошли, – вздыхает Геннадий Семенович. – До него оставалось всего 5 километров, когда дали приказ остановиться. В разгар уличных боев тяжелые гаубицы оказались не нужны. Мы там могли все разнести вдребезги, но этого уже не требовалось. Последней операцией, в которой довелось открыть огонь, стало взятие центра Саксонии, города Дрездена, – бои там завершились к 8 мая. Оттуда нас в срочном порядке перебросили под Прагу. Но пока мы находились на марше, немцы в Праге сдались. Днем 9 мая нам сообщили, что войне конец,
Победа! Началась такая пальба, какой не было и на фронте. Салютовали в воздух, из чего только могли. Разве что из гаубиц не стреляли…
Прошедший Великую Отечественную с первого до последнего дня Геннадий Семенович Самарин ни разу не был ранен, не получил ни царапины. Наградами связисту от артиллерии стали ордена Красной Звезды и Отечественной войны, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». Особенно символично, что на груди у ветерана рядом с медалью «За оборону Москвы» красуется медаль «За взятие Берлина». Такое сочетание наград встречалось нечасто, а сегодня и вовсе почти уникально. Далеко не все, кто бил врага под Москвой, смогли дойти до вражеского логова, и совсем немного их осталось теперь.
После демобилизации в марте 1946-го старший сержант Самарин вернулся домой. Несколько лет работал в литейном цехе ковровского завода имени Дегтярева, а потом трудился на чугунолитейном заводе в Глебово, где дослужился до начальника цеха. Ветеран войны и труда Геннадий Семенович Самарин уже давно на заслуженном отдыхе и по-прежнему живет в деревне Глебово. Он уже прадедушка. На 92-м году жизни фронтовик хорошо помнит события 70-летней давности, хотя при этом предельно скромен и больше рассказывает о других, нежели о себе.
Николай Фролов
Обсуждение