Последний наместник обители Евфимия Суздальского

Над Суздалем раздавался колокольный звон. Благовест лился над старыми домиками, над церквушками, явственно доносился до кабинетов местного начальства. Шел 1930 год, и по тем временам подобное нарушение тишины было явлением почти невероятным.

В райисполкоме и райкоме ВКП(б) нервным эхом медного голоса трезвонили телефоны. Власти предержащие в недоумении и раздражении пожимали плечами, ладони ответственных работников, сжимающие телефонные трубки, становились липкими от вползающего в их души страха. Все знали, что звонить в колокола категорически запрещалось. Кто же осмелился нарушить запрет? Может быть, это призыв к бунту и не благовест вовсе, а набат? Наряды рабоче-крестьянской милиции спешно окружили колокольню, с которой гремели колокола. С опаской, вынув револьверы, милиционеры задирали головы вверх, пытаясь понять, кто нарушает порядок на колокольне, сколько всего злоумышленников и насколько они опасны. И когда по узкой винтовой лесенке спустился всего лишь один-единственный монах средних лет, ревнители закона даже растерялись:
- А где остальные?
-   Да один я!
На руках звонаря защелкнулись наручники. Вскоре архимандрит Леонтий — именно он нагнал страху на суздальских совслужащих — был осужден и отправлен по этапу в один из лесных лагерей республики Коми…

Путь в богоспасаемый город
Архимандрит Леонтий, в миру прозывавшийся Лев Фомич Стасевич, был родом из крестьян посада Тарноград Люблинской губернии царства Польского, до 1917 года находившегося в составе России. В начале 1910 года в 24-летнем возрасте Лев поступил в Яблочинский Свято-Онуфриевский 1-го класса мужской монастырь, расположенный в Седлецкой губернии. В 1911-м он принял монашеский постриг с именем Леонтий — в честь епископа Леонтия Ростовского и Суздальского, жившего во второй половине XI столетия. В первые же годы пребывания в монастыре инок Леонтий полюбил частое и строгое уставное богослужение.

Однако уединение в стенах обители продолжалось недолго. Грянула первая мировая война, германская армия начала наступление, и братию Яблочинского монастыря отправили в эвакуацию. Леонтий оказался в Московском Богоявленском монастыре. В 1916-м он окончил духовное училище и был рукоположен в иеродиакона, а потом и в иеромонаха, после чего поступил в Московскую духовную семинарию в Сергиевом Посаде. Там он оказался в составе последнего выпуска 1919 года, после чего и академия, и семинария были закрыты. В 1922-м по ходатайству епископа Суздальского Василия (Зуммера) патриарх Московский и всея Руси Тихон возвел Леонтия (Стасевича) в сан архимандрита и назначил его наместником Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря.

В Суздаль архимандрит Леонтий прибыл в нелегкое время. Новая власть активно боролась с религией, монастыри находились на грани закрытия. В Спасо-Евфимиевом монастыре были запущены хозяйственные дела, в ряды братии проник насаждаемый «компетентными органами» обновленческий раскол. Часть монахов-раскольников да же пыталась из бить архимандрита, остававшегося верным патриарху и отстаивавшего интересы обители перед гонителями православной веры. Но паломники и многие суздальцы полюбили нового наместника за его кроткий нрав и доброту, им импонировала искренняя убежденность отца Леонтия в своей правоте, его непоколебимая верность православию.

В 1923 году Спасо-Евфимиев монастырь был упразднен, в нем устроили тюрьму. Архимандрит Леонтий остался в Суздале, где служил в еще оставшихся незакрытыми церквях. Служение батюшки привлекало в храмы сотни и тысячи людей, что вызывало озлобление местной власти, которой предписывалось бороться с «религиозными предрассудками». А отец Леонтий, с детства любивший колокольный звон, еще и вздумал поработать звонарем.
Сам он позже так вспоминал о происшествии 1930 года: «Звон тогда был запрещен. А мне так захотелось Господа прославить звоном. Залез на колокольню и давай звонить. Долго звонил. Спускаюсь с колокольни, а меня уже встречают с наручниками».

Мытарства архимандрита
В 1933-м батюшку освободили из лагеря, и он вернулся в пределы прежней Суздальской епархии, где стал настоятелем храма села Бородино бывшего Суздальского уезда. Два года спустя архимандрита Леонтия вновь арестовали и отправили в лагерь под Карагандой. Не раз охранники пытались заставить бывшего наместника отречься от веры, всячески издевались над ним.

Позже архимандрит Леонтий рассказывал о том страшном времени: «Часто нам не давали по целым ночам спать. Только ляжешь — кричат: «Подъем, на улицу строиться», а на улице холодно и дождь. Начинают мучить: «лечь, встать, лечь, встать», а падаешь прямо в грязь, в лужу. Скомандуют отбой, только начнешь согреваться, и опять кричат: «Подъем, строиться». И такая процедура до утра, а утром на тяжелую работу». Порой узников водили на казнь. Но после того, как расстрельный взвод брал на прицел, следовала команда «Отставить!»

В конце 1938 года бывший зэк Стасевич вновь вернулся в Суздаль, где поселился в небольшом домике на улице Ленина. Служить ему не давали, в городе тогда уже закрыли почти все храмы, но архимандрит Леонтий ходил по соседним селам и деревням, где совершал требы и даже богослужения в домах сохранивших верность православию крестьян. В годы Великой Отечественной войны батюшка ободрял суздальцев, оказывал им неоценимую духовную помощь.

Пасха на лесоповале
В 1947 году Леонтий (Стасевич) был назначен настоятелем сельского храма Ивановской области, но в 1950-м его арестовали в третий раз, обвинили в пропаганде против советской власти и осудили на 10 лет лагерей. В лагере Коми АССР прибывшего с этапа зэка-архимандрита поместили в изолятор, где уже находился вор-рецидивист. Администрация ожидала, что уголовник станет издеваться над новым соседом, но вскоре, заглянув в камеру, надзиратели с удивлением увидели, что вор стоит на коленях перед батюшкой и плачет, а отец Леонтий его утешает. Пастырь стал пользоваться большим уважением заключенных, а после того, как сумел исцелить заболевшую дочь начальника лагеря, последний даже разрешил отслужить на Пасху церковную службу, проходившую тайно на дальнем лесоповале.

В 1955-м отца Леонтия освободили по амнистии. Его последним местом служения стало село Михайловское на прежней границе Владимирской и Костромской губерний (ныне в Фурмановском районе Ивановской области). Там старец-архимандрит священствовал 15 лет — вплоть до самой кончины в 1972 году. Его жизнь в Михайловском тоже складывалась непросто. Власти изнуряли пожилого человека всевозможными придирками, заставляли ходить за справками в город за 10 километров пешком, атеисты-активисты писали на него анонимки.

Недоброжелателям батюшка говорил: «Люди, что вы меня гоните? Вы же всю ночь спите, а я не сплю — молюсь за вас». Но в то же время в Михайловское приезжали верующие со всех уголков страны, просившие у архимандрита совета и духовной поддержки. Во многом отца Леонтия сравнивают с епископом Афанасием Ковровским, с которым батюшка был лично знаком. Оба они много лет провели в заключении, не поступившись убеждениями и сохранив бодрость духа.

За заслуги перед Русской православной церковью архимандрит Леонтий (Стасевич) был награжден вторым наперсным крестом и правом служения Божественной Литургии с открытыми Царскими вратами до Херувимской песни. 9 февраля 1972 года последний наместник Спасо-Евфимиева монастыря скончался за полтора месяца до своего 88-летия. В 1999-м его канонизировали как местночтимого святого, а в 2000 году Архиерейский собор РПЦ причислил архимандрита Леонтия к лику святых новомучеников и исповедников российских для общецерковного почитания. Сегодня к гробнице старца в Михайловском приезжает много паломников. А Спасо-Евфимиев монастырь в качестве действующей обители до сих пор не возрожден.

Николай Фролов