Детдомовские девочки, сами еще почти что дети, очумевшие от свободы и первой любви, – что им делать, когда взрослая жизнь оказывается слишком взрослой? Когда нет ни нормальной работы, ни жилья, ни поддержки родных – но зато уже есть собственный ребенок. Сделать из этих двоих, пока довольно несчастливых людей настоящую семью пытаются волонтеры проекта «Мамин домик».
Чур, я в «Домике»!
В маленьком кабинетике, большую часть которого занимают коробки с подгузниками и детским питанием, Марина Серавкина разговаривает с Дашей. У восемнадцатилетней Даши – маленький сын Сережа, который сейчас живет в доме малютки. Видеться с ним маме не разрешают, пока она не привезет справки от психиатра, венеролога, нарколога и фтизиатра. А забрать малыша домой она не сможет, пока не пропишет его к себе. И здесь проблема: сама Даша зарегистрирована у отца в Киржаче, а живет в бабушкой в столице. И тот, и другая отказываются прописывать новорожденного на своих квадратных метрах. Сроку у Даши – до сентября, а потом ее могут заочно лишить родительских прав. Даша признается, что у нее уже почти опустились руки, но потом добрые люди подсказали, как найти Серавкину. Марина Леонидовна советует не сдаваться, звонит врачу, потом в местную администрацию, кого-то убеждает, что-то доказывает… «Нельзя обнаде-ж ит ь и не сделат ь, это не по-человечьи», – говорит она в трубку. Потом они собираются вместе ехать и решать что-то с пропиской. «Даша успела вовремя, – скажет потом Марина Серавкина, – мы еще можем помочь ей забрать ребенка. А потом поселим их у нас в «Домике»…
Про российское движение волонтеров, бесплатно и по собственному желанию помогающих тем, кто нуждается в помощи, все и так знают. Марина Серавкина и еще несколько неравнодушных навещали сирот в детских домах. И тут-то выяснилось, что помощь требуется не только малышам. Вырастая, детдомовские воспитанники выходят во взрослую жизнь, к которой оказываются совершенно не готовы. Девочки почти моментально влюбляются – а от любви у этих вчерашних детей получаются собственные дети. Те, кто знает про аборт, обычно ложатся на операцию. Остальные рожают, но потом абсолютно не представляют, что делать дальше. Они и за собой-то не умеют толком ухаживать, а тем более за ребенком. У некоторых – проблемы с жильем, с работой. Психологи даже придумали для них специальный термин – «генетическое сиротство»: это когда выросшая в приюте девочка потом сама отказывается от своего малыша. В некоторых детдомах есть даже сироты в третьем-четвертом поколении.
– Постепенно мы обрастали такими девочками, – рассказывает Марина, -одна бы ла из Можайска, вторая из Посада, третья из Киржача… Мы метались, собирали им на форумах деньги и вещи, развозили помощь, помогали снять жилье. Это было очень трудно. И в прошлом году мы пошли на эксперимент: решили снять на долгий срок квартиру и селить туда беременных или родивших детдомовских девочек, пока их жизнь не наладится.
Так 24 июля прошлого года в Киржаче появился приют-центр «Мамин домик». Это полностью благотворительный проект, существующий исключительно на добровольные пожертвования. За одиннадцать месяцев здесь уже успели помочь десяти отчаявшимся и несчастным девчонкам.
Домовенок Люда
Первой обитательницей «Домика» стала Людмила из Ярославской области. Ее история началась с письма, которое отправила на волонтерский сайт соседка. «Здравствуйте! Обращаюсь к вам за помощью в поддержке двум несчастным людям, молодой маме-сироте и ее крохотному сыну. Она выпускница детского дома. У нее огромные жилищные проблемы. Дело в том, что ее выпустили из детского дома в разрушенный дом родителей. Потом поселили в ветеранский дом в комнату с престарелой соседкой. У нее родился ребенок, отец ребенка их бросил. Живут на 2300 рублей в месяц. Сейчас местная администрация хочет ее выселить из ветеранского дома в ее собственный разрушенный дом, а потом отобрать ребенка, ссылаясь на то, что жилищные условия не соответствуют норме. Обращалась во всевозможные инстанции, но результат нулевой, везде разные отписки. В прокуратуру она обращалась дважды. В суд не с чем идти. Пишу я, так как у нее нет возможности написать».
Уже потом выяснятся подробности: и что родной отец повесился на глазах у девочки, и что мать лишили родительских прав. Что уже был один ребенок, которого семнадцатилетнюю Люду уговорили оставить в роддоме «всего на полгода, пока не разберешься со своими сложными обстоятельствами». А потом отказались отдать Люде, потому что жилищные условия матери не подходили для малыша, а вместо этого передали в патронатную семью. Второго ребенка тоже грозили отобрать, потому что к тому времени девушку выгоняли уже и из дома ветеранов: комнату следовало освободить для новой выпускницы детдома. В «Мамин домик» Людмилу забирали буквально с улицы.
– Органы опеки иногда поступают с девочками просто бессовестно, -злится Марина Серавкина, – о молодой маме с ребенком надо заботиться, а если она сама отказывается от малыша, то им вроде как уже ничего делать не нужно. Вот и возникают эти предложения «оставить ребеночка на полгода». Но чтобы оставить его, достаточно одного заявления. А чтобы вернуть, требуется собрать кучу бумажек – большая проблема для неопытного человека. И ведь не каждая из этих бумаг устроит органы опеки. Вот так и получается, что мамы – не алкоголички и не наркоманки – теряют родных детей навсегда.
Людмила оказалась девушкой хозяйственной: готовила, убирала, шила, за что получила в «Домике» прозвище «Домовенок Кузя». Все это время юристы-добровольцы сражались за собственное жилье для мамы и ребенка. Сначала дело вроде как сдвинулось с мертвой точки: чиновники пообещали новую комнату. Потом оказалось, что обманули. А затем Люда сама нашла работу и жилье в одном из фермерских хозяйств и пока перебралась туда.
Обретенные Надежды
Потом в «Мамином домике» поселилась 20-летняя Маша с новорожденной Надюшкой. В восемь лет Маша сама пришла в милицию и попросила забрать ее в детдом, подальше от сильно пьющей мамы. Которая, кстати, умудрилась продать их квартиру, «выписав» Машу и ее несовершеннолетних биологических братьев и сестер «в никуда». После детдома девушка закончила профучилище и поселилась у подруги в подмосковном Королеве. А потом забеременела. Отец ребенка заявил, что согласен продолжать отношения с Машей, но только если она оставит малыша в роддоме. И Маша написала отказ – больше от безысходности, чем от нежелания растить своего ребенка. Но девушке повезло: ее нашли волонтеры проекта «Отказники» и сообщили о ней в «Мамин домик». Когда Маша узнала, что можно оставить маленькую Надюшку, то целую ночь просидела на ступеньках роддома, чтобы уехать оттуда сразу же, как придет машина.
– У Маши была прописка в ее родном селе, – рассказывает Марина Серавкина, – но местная администрация умудрилась снять ее с учета, когда девочка была на девятом месяце беременности! Причем без всякого подтверждения нового места прописки. Двоих людей фактически сделали бомжами.
Прописку Маше и Наде в итоге восстановили, помогли оформить медицинский и страховой полисы, пособие на ребенка. Но домой в Нижегородскую область Маша пока не вернулась: у нее наладились отношения с мужчиной, который помогал ей во время беременности.
Потом были Полина, Оля, Марина, еще одна Оля, Надя… «Все начинается с того, что девчонка рассказывает свою историю, и мы вместе долго плачем», – вспоминает Марина Серавкина. Надя из Казахста на – самый, пожалуй, сложный случай. Когда она была маленькой, отец выгонял ее с братьями снимать провода, чтобы сдать металл и купить водки. В одном из таких походов брат восьмилетней девочки сгорел у нее на глазах. Приехавший на похороны дядя забрал всех детей с матерью в Подмосковье. Там женщина спилась и вскоре угодила в тюрьму. Опеку над Надей оформила тетя, которая, впрочем, тоже не сильно заботилась о воспитании девочки. В результате уже в 15 Надежда уехала жить к парню, от которого и забеременела. Тот, правда, не выгнал ее сразу. Но уже через шесть месяцев начал избивать девушку, в том числе и по растущему животу. В роддоме Наде долго и настоятельно советовали писать отказ, и в итоге она, буквально в халате и в тапках, убежала в другой город, где родила Димку. И местный врач, вопреки закону, отдал ей новорожденного со словами: «Береги его, он – твой спасательный круг».
Но и после этого На-дина жизнь не сильно изменилась: она вернулась к отцу ребенка, который по-прежнему пил и дрался, перепадало и младенцу. Надя сбежала к уже освободившейся маме, сожитель которой похмелялся купленным для ребенка молоком. Девушка вернулась к тетке, познакомилась с новым парнем и стала с ним жить, пока мать любимого не выгнала Надю с Димкой. Надин сожитель предпочел сделать вид, что все в порядке. Ребенка Надя на время отдала отцу, сама скиталась по подъездам, пока добрые люди не помогли пристроить ее в «Мамин домик».
Самое потрясающее в том, что единственный документ, бывший на руках у Нади во время всей этой эпопеи, – свидетельство о рождении, выписанное еще в Казахстане. После рождения сына девушка пыталась сделать паспорт и временную регистрацию, но ей дали список бумаг, в котором она запуталась, и ворох квитанций, которые нечем было оплачивать. Прописки, как выяснилось, ее тоже лишили. В «Мамином домике» Надю с Димкой отогрели, откормили и… крестили. Девушка сама настояла на этом. Сейчас мама с ребенком находятся в одном из московских приютов, где им помогают восстановить документы.
Научиться любить…
– Очень разные девочки и одновременно такие похожие, – говорит Марина Серавкина. – С одной стороны, очень неопытные, наивные и беззащитные. С другой
– повидали и выдержали столько, сколько хватит на несколько жизней.
«Мамин домик» – это не просто убежище, где девочки могут пережить тяжелые времена. Здесь они учатся вести хозяйство, ухаживать за собой и за детьми. Двухкомнатная квартира рассчитана максимум на трех «постоялиц»
– «иначе это будет не дом, а коммунальный барак». Живут девушки самостоятельно, но под ненавязчивым наблюдением специалистов – к ним приезжают врачи, психологи, соцработники и сама Марина Серавкина. «У нас правила такие: каждой девочке даем в неделю по тысяче рублей на еду и еще пятьсот – на мелкие хозяйственные расходы, – объясняет она. – За свои траты они отчитываются в специальных тетрадках, вклеивают все чеки вплоть до автобусных билетов. Если надо, оплачиваем им лечение, ведь у многих нет медицинских полисов. Подгузники, детское питание, одежду, коляски, манежи и прочее мы собираем с помощью волонтеров на форуме и привозим. Находиться у нас девочки могут, пока ребенку не исполнится полтора года, хотя особо строгих ограничений нет. Но с этого времени мама все-таки должна найти себе работу, снять жилье и жить своей жизнью. А мы, в свою очередь, продолжаем следить за
их судьбой и при необходимости снова готовы помогать».
Может показаться, что в «Мамином домике» – сплошная сказка, но жизнь все-таки отличается от мечты. Попадая в приют, некоторые девушки думают, что оказались на всем готовом. Первое время после приезда они ведут себя тихо, но потом начинаются капризы: почему я должна сама ходить в магазин, мыть пол, стирать? Пусть кому надо, тот и моет! Выручает то, что в «Домике» девушки живут вместе с такими же, как они сами, без «ответственных взрослых». Попавшие в приют раньше наставляют новичков и помогают освоиться с самыми простыми вещами
– как плита или пылесос, устанавливают дежурства по дому, следят за порядком. «Конечно, есть девушки, которые соглашаются оставить ребенка не столько потому, что очень хотят быть мамами, – рассуждает Марина Серавкина, -просто они понимают, что ребенок – это тот самый щит, которым они могут прикрыться в данной ситуации, чтобы получить помощь. Они никак не могут научиться любить, ведь и их самих никто никогда не любил. Но после родов ситуация постепенно меняется. Мы специально приглашаем в «Домик» специалиста по грудному вскармливанию – ведь это очень интимный момент, когда происходит осознание материнства, рождаются чувства к своему малышу. И, действительно, к девушкам приходят и любовь, и ответственность, и нежелание расставаться, и готовность жить и работать ради ребенка».
За одиннадцать месяцев существования «Домика» была только одна девушка, которой здесь так и не сумели помочь. Она врала, воровала и в итоге позаботиться о ней попросили один из владимирских монастырей. Марина Серавкина жалеет до сих пор: не было ли это малодушием? «Надо было продолжать ее воспитывать, но я испугалась, что не справлюсь, и мы потеря-ем не только девочку, но и ребенка», – признается она.
Лучше маленького домика – большой!
Сейчас в «Мамином домике» живут Вика и Кристина, обе – на последних неделях беременности. Вику в приют направил киржачский гинеколог – девушка искала, где сделать криминальный аборт, «легальный» не позволял срок. «А что делать, – рассуждает она, – раньше я жила у бабушки, вместе с дядей, который если не бухает, то играет. В ее квартире и так про-писаны четверо, куда еще и нас с ребенком? К родителям вернуться не могу: сложная ситуация с отчимом, да и живут они далеко, в деревне. Туда, случись что плохое, даже «скорая» не доедет, разве что трактор. А сдать жилье девушке с таким пузом, как у меня, никто не хочет. Тем более, и платить нечем».
Кристину из детдома забрали в приемную семью, но потом, когда девочка подросла, у нее начались проблемы с сестрами. И тогда наивная Кристина «из интереса» предложила уехать в монастырь, жизнь в котором тогда представляла только по книгам. Реальность оказалась куда как сурова: ранний подъем, молитвы, работа на огороде, скотном дворе и кухне. Из монастыря девушка ушла, чтобы работать официанткой, посудомойщицей, домработницей… Отец ее ребенка, понятно, предложил не замужество, а аборт. «Сама не знаю, как все получилось, -улыбается Кристина, – я вообще думала, что бесплодна. Пошла к духовнику, а он меня отговаривает от аборта. А куда? – спрашиваю я, – беременных нигде не любят. А он отвечает: господь поможет. И вот, меня взяли в «Домик».
Девчонки уже ждут своих малышей и дружно уповают на Бога, которому виднее – ведь пока все и правда устроилось. «Меня пугало само слово «приют», я думала, это что-то вроде детдома для взрослых, – говорит Вика, – а оказалось, здесь хорошо. Я и сама успокоилась, даже подобрела. Раньше я многих осуждала, а потом поняла: через какое-то время судьба может оставить тебя в такой же ситуации, и тогда получится, что ты сама себя заранее осудила. Так что спокойнее надо быть и терпимее. Хочу, чтобы и ребенок был таким, простым и добрым. И чтобы у него жизнь сложилась. Я ведь, когда еще не знала, что беременна, ходила к гадалке. А она сразу обо всем догадалась. Говорит: после этого ребенка я у тебя детей не вижу. А этого вижу – мальчик родится, кудрявый, золотой – не нарадуешься».
Помимо «Маминого домика», Марина Серавкина устроила в Киржаче кабинет для консультаций. Сюда может обратиться любая женщина за любой помощью: будь то юридическая консультация или задушевный разговор, просьба найти детские вещи или устроить малыша в детский сад. «Волонтерам приходится трудно, – объясняет Марина Леонидовна, – никакого статуса, никаких полномочий у нас нет. Иногда приходишь куда-нибудь ходатайствовать за девочку, а тебя спрашивают: вы вообще кто? – Волонтер. – А кто это? Объясняешь, а тебе говорят: закрой дверь с той стороны, волонтер. Поэтому я вступила в местную организацию «За права человека» – они всегда очень нам помогали, в том числе и с «Маминым домиком». А недавно мы зарегистрировали свое общественное благотворительное объединение «Нечаянная радость», которое помогает беременным, молодым мамам и многодетным семьям. Девочки из приюта тоже участвуют: раскладывают в аптеках, больницах, на вокзалах листовки, которые призывают отказываться от абортов. С нашими координатами – чтобы знали, куда обратиться».
Теперь у Марины есть мечта – получить в Киржаче отдельное здание, где разместились бы и приют, и кабинеты для консультаций юристов и психологов, и склад для вещевой помощи, а также школа для беременных, клуб общения для молодых мам, курсы для обучения женщин востребованным профессиям и группа временного пребывания детей, которых не удалось устроить в садик. И вроде бы решается вопрос о том, что бы выделить «Нечаянной радости» двухэтажный домик, где раньше была школа. Но, когда здание будет получено, все как обычно только начнется. Благотворителям нужны стройматериалы, рабочие руки, готовые переделывать дом, помощь в благоустройстве территории, подержанные мебель и бытовая техника. И – постоянно – детские вещи, питание и памперсы. Меценаты, ау!
Марина Сычева