СПАСИТЕЛИ-ОДИНОЧКИ

Россия вышла на первое место в мире по потреблению героина. Только официально в нашей области 851 наркоман. При этом в регионе до сих пор нет ни одного государственного реабилитационного центра.

По данным экспертов ООН, на нашу страну приходится 21 процент потребления всего производимого в мире героина. Сколько героиновых наркоманов в нашем регионе, не знают даже владимирские наркологи, есть только сухие официальные цифры и отчеты.

Героин продается, как хлеб

Двадцатисемилетняя жительница Владими­ра по имени Наталья — героиновая наркоман­ка с годовым стажем. Мы познакомились в стационаре областного наркодиспансера на Содышке, где девушка про­ходит анонимный курс лечения. Сюда Наталья попадает во второй раз. Первая попытка изба­виться от наркотической зависимости оказалась неудачной. Жительница областного центра рабо­тает юристом в солидной фирме, водит автомо­биль, поэтому вынуж­дена лечиться от нарко­зависимости анонимно. Так поступают многие наркоманы, занимающие определенное социальное положение. Эта напасть часто поражает вполне благополучных, успеш­ных людей.

Девушка поступила в стационар в тот же день и находилась под действием героина. Уже вечером с ней нельзя бу­дет общаться — наступит ломка. Наркотик нужен ей для того, чтобы просто нормально себя чувство­вать, как для здорового человека вода и еда. За год, что Юля сидит на ге­роине, она похудела на  20  килограммов. Болезнен­ная худоба, темные круги под глазами, бледная кожа. У Юли есть муж, он тоже принимает нар­котики, но сейчас якобы завязал, в чем наркологи сильно сомневаются. У молодых родителей под­растает 5-летний сын Миша. Сейчас ребенок находится у бабушки. Естественно, он не зна­ет, в какую беду попала мама.

-    Я впервые попро­бовала «танцевальные наркотики» вместе с друзьями в ночном клубе. Это были амфетамины, экстази, — Юля смотрит отрешенным взглядом, она вроде бы здесь, а в мыслях совсем в другом измерении. — Однажды в тусовке попробовала героин. Это совсем другой наркотик. Попробовала раз, два, три, неделю пробовала. Потом я бросила употреблять героин. Через неделю снова начала, и так каждый день. Затянуло.

Лечь в диспансер Ната­лью заставили проблемы со здоровьем. Героин действует шесть часов, а дальше, если не принять наркотик, наступают не­выносимые ломки. Это тот же самый грипп, только в десять раз силь­нее. Ломит все тело, пер­шит в горле, бессонница, тошнота.

-    Если я сегодня не уколюсь, мне ночью будет плохо, — говорит Наталья. — Очень много моих друзей и знакомых употребляют наркотики. Колются очень многие! На самом деле наркоманы сплошь и рядом. О человеке даже не подумаешь, что он наркоман. Полно ребят из хороших обеспеченных семей, прекрасно выглядят, стильно одева­ются. Много наркоманов с хорошим достатком, которые ездят на дорогих машинах. Очень много моих знакомых сейчас лежат на кладбище. Кто-то умер от «передоза», кто-то от болезней.

  1. А где вы наркотики доставали, кто вам их приносил?
  2. Никто не приносил. Идешь и покупаешь, как хлеб в магазине. Есть «точки» на улице.

Что будет в дальнейшем с Наташей, найдет она в себе силы побороть страшную болезнь или пополнит ряды свежих могил, не знает никто. Медики прогнозов не делают. Девушка говорит, что она твердо желает вылечиться, что ей на­доела «такая жизнь». Но наркологи знают, какими лживыми и изворотли­выми бывают наркоза­висимые. Ведь человек находится в плену болез­ни и не оценивает кри­тически свое состояние. Пациент может говорить правильные вещи о вре­де наркомании, давать клятвы родственникам, что больше ни за что не станет употреблять наркотики, и тут же сры­ваться после выписки. Это беда нашего обще­ства, это настоящий бич.

В основном, страдают этой болезнью молодые люди до 40 лет. А нар­комания — это неизлечи­мая болезнь. Возможна только ремиссия, когда человек несколько лет не употребляет наркотики и условно считается здо­ровым. Потому что срыв может наступить в любую минуту. Наркоманы бо­рются со своим недугом всю жизнь.

Сами во всем виноваты?

- Вот лежит письмо одной из жительниц об­ласти, — берет конверт заместитель главврача областного наркологи­ческого диспансера Ла­риса Захарова. — Письмо матери наркомана. Ее сын страдает героиновой зависимостью. Мама об­ращается к президенту Дмитрию Медведеву и министру Минздравсоцразвития Татьяне Голи­ковой и просит дать на­правление сыну на лече­ние, хотя парень в нашем отделении уже дважды пролечивался. Лечение положительного резуль­тата не дало, потому что парень вернулся опять в ту же социальную среду. Мама мальчика получает мизерную зарплату, пролечить сына в частной клинике за сумасшедшие деньги не может, хотя лечение там еще не дает никаких гарантий. Так вот мама просит прези­дента привлекать парней, страдающих наркомани­ей, к труду, пусть строят стадионы, спортивные центры.

Ларисе Захаровой, на­верное, как никому дру­гому знакома эта патовая ситуация. Горе и от­чаяние родителей, ощу­щение безысходности и пессимизма. В России немало семей, которых коснулась проблема наркомании и алкоголизма. Эти болезни поражают все слои общества. Однажды к наркологам обратилась за помощью многодетная мать из сельской местности. Ее 19-летний сын подсел на героин и отнимал все деньги у матери. Ко­лются дети-мажоры из обеспеченных семей, «ширяются» тинейджеры рабочих окраин, «экс­периментируют с созна­нием» богема и офисный планктон.

Недавно назначенный на должность главный нарколог Минздравсоцразвития Евгений Брюн очень хлестко высказал­ся о проблемах нарко­мании в нашей стране. Он говорил о позиции среднестатистическо­го обывателя, который сидит у себя на кух­не, и ему важно только одно — «я наркоманов и алкоголиков не люблю, изолируйте их от меня, потому что они безнравственные, нарушают за­кон и портят нам эсте­тику». Мол, наркоманы сами во всем виноваты, сами до такой ситуа­ции себя довели. Между тем наркология, убежден Брюн, в России пребыва­ет в ужасающем состоя­нии. Долгие годы ей ни­кто не занимался. Есть территории, где ее нет вообще. В населенных пунктах с численностью населения до 50 тысяч человек нет наркологов. Или вот Хабаровский край с численностью 1,5 млн населения, а само­стоятельной наркологи­ческой службы нет, она включена в психиатрию, а это не совсем правиль­но. Это разные отрасли здравоохранения с раз­ными подходами.

- Брюн говорит пра­вильно, — соглашается Лариса Захарова. — Ну а что обыватель? Вот когда беда коснется этих людей, их близких… А посмотрите, что проис­ходит с медицинскими кадрами? Специаль­ность нарколога стала абсолютно непривле­кательной, по крайней мере, в провинции. Наш областной диспансер хронически страдает от нехватки кадров. Я, заместитель главного врача по медицинской части, дежурю ночами. Потому что нет специалистов! Зарплаты низкие. Если раньше мы получали 25-процентную прибавку к зарплате, и она была существенной, и отпуск был не 28 дней, а 42, то сейчас на фоне других врачей, которые занима­ются частной практикой, мы выглядим более чем скромно. А в некото­рых регионах нет даже таких условий, как во Владимире. У психоло­гов зарплата еще ниже. Окончив вуз, получив специальность психолога, молодые люди ищут работу, которая бы при­носила хороший доход, а не место в наркологиче­ской клинике за 3,5 тыс. рублей. На сегодняшний день зарплата врача ниже минимального размера оплаты труда.

Владимирские нарко­логи в один голос гово­рят, что проблема нашей наркологии в том, что в стране катастрофически мало доступных реабилитационных центров. Так, в области до сих пор нет ни одного подобного центра. Да, лечат наркоманов в областном наркодиспансере, где не хватает мест, где врачи измотаны перегрузками и ночными дежурства­ми, где давно требуется обновление диагности­ческого оборудования, капитальный ремонт. Вот прошла недавно об­ластная антинаркоти­ческая комиссия. Там озвучивали умные и правильные мысли, на­полненные гражданским пафосом, но дальше де­клараций дело-то не по­шло. О создании реа­билитационного центра для наркозависимых — ни слова, зато много общих фраз: «углубить», «уси­лить», «улучшить» и т.д. На создание реабилита­ционного центра нужны деньги, но в областном бюджете их нет. К слову, владимирский наркодиспансер финансируется из областного бюджета.

- В области давно на­зрела пора строить новое здание наркодиспансе­ра, — полагает главврач Александр Перекрестов. — Учреждение на Летнеперевозинской находит­ся в старом здании XIXвека. Лечебные корпуса разбросаны по всему городу, что создает массу неудобств.

Наркологические забо­левания — это проблемы, захватывающие человека тотально, что требует от психиатра-нарколога, психолога, специалиста по социальной рабо­те, который работает в наркологии, особой подготовки, широкого спектра знаний. Боль­ной наркологического профиля, как, может быть, никто в медицине, нуждается в выработке индивидуальной стра­тегии выздоровления. А какая тут индивиду­альная стратегия, если в районе нет психологов, социальных работников и в лучшем случае рабо­тает один доктор.

Процент ремиссии среди своих пациентов в наркодиспансере на­звать затруднились. Нет у владимирских медиков таких показателей. Нар­команы проходят курс терапии и возвращаются в прежнюю социальную среду. В лучшем случае их принимают забот­ливые родственники, а в худшем ждут срыв игибель от передозиров­ки. Летом наркоманов на лечении в диспансере традиционно меньше: созревает мак, тут уж не до лечения. Сейчас в наркодиспансере как раз лежит на излечении один пациент, который вколол себе в вену маковое зелье и инфицировал себя. У него началась сильная лихорадка. Человек ле­жит под капельницей в реанимации. Сейчас он чувствует себя лучше, но весь желтого цвета. Наркоманы сплошь по­ражены гепатитом, ВИЧ-инфекцией и букетом других хронических за­болеваний.

В качестве положитель­ного примера наркологи вспоминают наркомана Славу с большим стажем употребления «дури». И то он сумел преодолеть недуг, пролечившись в Нижегородском реабили­тационном центре. Туда еще не каждый может попасть. Тридцать пять дней пребывания в этом центре стоят 50 тысяч рублей. Но этот человек в состоянии оплатить такую сумму. Так вот у Славы ремиссия уже более полугода. Можно представить, сколько людей можно было спа­сти, если бы реабилитационный центр был у нас и он был доступен для обычных людей.

Увы, региону здесь похвастаться нечем. В лидерах по части лече­ния и реабилитации, как нетрудно догадаться, Москва. Как же лечат наркоманов по самым передовым стандартам? На базе МПЦ нарколо­гии удалось соединить лечение и социальную реабилитацию по модели «детокс- реабилита­ционный центр — про­грамма самопомощи». В клинике все объединили в одну технологическую цепочку из восьми эта­пов: первичная профи­лактика, вторичная, мотивировка больного на лечение, детоксикация, лечение синдрома пато­логического влечения, психотерапия, реабили­тация и взаимодействие с семьей. Наркологам удается замотивировать на дальнейшую реаби­литацию 15 процентов ребят. После детоксикации они заканчива­ют реабилитационную программу. Затем два раза в неделю приходят на послелечебную про­грамму, встраиваются в лечебную субкультуру анонимных наркома­нов, где продолжают вы­здоравливать. Клиника работает по этой модели 5 лет, и когда врачи со­бирали на очередной юбилей ребят в ремиссии от трех до пяти лет, они не поместились в зал. Это считается отличным показателем.

- Почему в России практически не открыва­ются реабилитационные центры для алкоголиков и наркоманов? Считает­ся, что наркозависимые люди — пропащие, — гово­рит заведующий нарко­логическим отделением областного наркологиче­ского диспансера Игорь Волокитин. — Надо же молодежь спасать, лю­дей, которые еще не употребляют наркотики. А как людей спасать? Вот давайте стадионы им построим, за час занятий 200 рублей будем брать, сделаем доступные сек­ции. Массовый спорт в нашей стране, я считаю, развивается не на до­стойном уровне. Сделали у нас во дворе воллейбольную площадку, я наблюдал, как молодежь там спортом занимает­ся. 12 человек в волей­бол играют, а осталь­ные пиво пьют и курят, потом они меняются местами, и пьют пиво те, кто только что «укре­плял здоровье». Какая польза от такого спорта?

Профилактика алкоголизма и наркомании разрушается негативным влиянием улицы. Теперь у нас демократия, от­крытые границы. Ну, хорошо, перекроем часть наркотрафика из Афга­нистана, так наркоманы по двадцать таблеток разрешенного препара­та «разбодяживают», в вены себе колют. Сейчас уровень наркотизации и алкоголизации страны такой, что это катастро­фа. Поздно спохвати­лись!

Дмитрий Смирнов творит чудеса

Дмитрию Смирнову 30 лет, за плечами — 15-летний стаж употребле­ния тяжелых наркотиков. Он уже четвертый год живет без всякой «дури», ведет здоровый образ жизни и даже бросил курить. Дима является членом Владимирского общественного благо­творительного фонда и помогает людям, чью жизнь исковеркал нар­котик. Дима — голубо­глазый, крепко сбитый молодой человек. Гово­рит почти по-военному, даже скорее не говорит, а рапортует. Собран, под­тянут — даже не верится, что еще несколько лет тому назад он был кон­ченым наркоманом, продавал вещи из квартиры родителей, воровал и грабил, лишь бы раздо­быть денег на зелье.

-   Я начал свой нарко­тический опыт в 1995 году с употребления ханки, это опий-сырец, ко­торый надо было варить, — рассказывает Дмитрий. — Потом меня забрали в армию, и колоться я не мог по понятным при­чинам. Втайне надеялся, что, может, армия меня от этой болезни вылечит. Но как только я вернул­ся домой, тут же начал колоться.

-   Как же вам удалось выкарабкаться?

-    Мы отчасти рели­гиозная организация — христианский реабилитационный центр. Я вообще раньше не знал, что такое церковь. Просто однажды мама
предложила: «Поедешь к Богу?» И я поехал, потому что понял, что спасти меня может толь­ко Бог. Реабилитационный центр находился в Ивановской области, на Рубском озере. Приехал, посмотрел, как ребята живут, послушал, что они говорят. Если они держатся, почему я не смогу?

И Дмитрий смог! Когда он подсел на наркотики, у него уже были семья, ребенок. Жизнь с нар­команом стала невы­носимой, и жена вскоре подала на развод.  Но теперь супруги снова живут вместе, растят дочку. Дмитрию удалось убедить жену, что у него хватит сил начать жизнь с чистого листа.

Мы говорили с Дми­трием о том, что надо сделать, чтобы эффек­тивно противостоять наркомании в масштабе страны. Чего не хва­тает, что надо делать? Дмитрию было тяжело ответить на эти вопро­сы. Он привык спасать конкретных людей здесь и сейчас, он мыслит кон­кретными категориями.

- Некоторые педаго­ги нам так и заявляют: мы не можем пустить бывшего наркомана в школу для проведения профилактических бесед с учениками, — говорит Дмитрий. — Но у человека есть желание рассказать о своей жизни, чтобы уберечь подростков от наркотиков. Мы говорим о том, что нельзя курить — потому что это тоже зависимость, что нельзя употреблять алкоголь по тем же соображениям. Человек, бывает, отка­зывается от наркотиков и замещает их алкоголем. Употребил больше своей нормы, разум затума­нился, и если у него в кармане есть тысяча ру­блей, он пойдет и купит героин. У него наступает передозировка, приез­жает «скорая», начинает бедолагу откачивать, но так как у него в крови алкоголь, медицинские препараты не оказывают нужного эффекта. Чело­век просто умирает. И таких примеров множе­ство. Основная причина гибели наркоманов — это передозировка наркоти­ками под воздействием алкоголя. Наркоман не в состоянии изменить свой образ жизни, свое мышление, чтобы адап­тироваться в социуме. Друзья, коллектив, ком­пания — все то, что у него было, перечеркнуть од­ним махом невозможно. Я по себе сужу. Идешь по улице и вспоминаешь: в этом дворе я наркотики покупал, здесь я их варил, в этом доме я украл. Все эти воспоми­нания роем кружатся у тебя в голове. Ты слаб и беспомощен, как ребе­нок. Вроде бы и хочешь перестать употреблять наркотики — надоели зависимость, ломки, мучительные «отходняки», надоело быть изгоем, -но сам выбраться из этой трясины не можешь.

В церкви Дмитрий мо­лится о спасении нарко­манов, для него всегда радость, если кто-то из них обратится к вере в Бога. Глубоко верую­щий человек не станет колоться. Да, работать с наркоманами нелегко, приходится туго. Дми­трий и сам был таким когда-то, поэтому пре­красно понимает их со­стояние.

Борьба за жизни лю­дей, прямо, скажем, идет неравная. По данным экспертов, в России уда­ется изъять из оборота только 4 процента наркотрафика, а весь основной поток смертоносного зелья беспрепятствен­но попадает в страну и ежегодно уносит жизни десятков тысяч молодых людей. В стране нет го­сударственной системы реабилитации наркома­нов. Эти функции берут на себя герои-одиночки, которые как могут вытаскивают товарищей по несчастью из губитель­ной пропасти.

Иногда, представьте, случается такое, что в наших условиях кажется чудом. Не секрет, что основная часть героино­вых наркоманов обречена на смерть. Так вот Дми­трий вместе со своими единомышленниками спас по меньшей мере десять ребят. Все они находятся в ремиссии, то есть не употребляют наркотики от полугода до нескольких лет. Раз­ве не чудо? И люди, готовые творить чудеса, спасать людей, в нашей области есть, надо толь­ко их поддержать.       

Андрей ТРОХИН

В России от наркотиков каждый год умирают по 30-40 тысяч человек

Согласно докладу ООН 2009 года, «за последние 10 лет число наркоманов в Российской Федерации уве­личилось в десять раз, при этом объем потребления ими афганского героина колеблется от 75 до 80 тонн в год. От наркотиков в России умирает людей больше (в настоящее время, по оценкам правительства, от 30 тысяч до 40 тысяч человек ежегодно), чем погибло советских солдат в семилетней военной кампании в Афганистане», — подчеркивается в докладе экспертов ООН.

«Российская Федерация, будучи самым большим на­циональным героиновым рынком, потребляет более 20 процентов героиновой продукции из Афганистана, но при этом перехватывает весьма скудные 4 процента от всего потока, достигающего ее территории», — от­мечается в докладе.

Возможно Вас также заинтересует:

  1. Наркотики — в топку! На днях владимирские наркополицейские уничтожили изъятые из незаконного оборота наркотики....
Запись опубликована в рубрике Главная тема. Добавьте в закладки постоянную ссылку.
Адвокатское бюро Корпорация права Мебель для кухни Бодибилдинг: Проходите регулярный медосмотр и самоосмотр

Комментарии запрещены.