Колониальные продукты
29.05.2003там, где нас ждали
Колониальные продукты
За колючей проволокой пекут хлеб, растят детей и учатся на экономистов
Женская колония в поселке Головино, что под Владимиром, – заведение необычное. В России женских колоний не больше трех с половиной десятков, а тех, в которых есть дома ребенка, – всего десять. Сюда отправляют осужденных беременных женщин. Если ребенок на момент суда уже родился, его тоже отправят в Головино. Вместе с матерью.
Детки в клетке
Дом ребенка за колючей проволокой напоминает обычный детский сад. Даже не верится, что это колония. На лужайках краснеют тюльпаны, чуть поодаль цветущий яблоневый сад.
Как нас заверила заведующая домом ребенка Татьяна Шишигина, детишек кормят качественным питанием – соки, фрукты, молоко. В доме обитает 35 ребят.
– Напишите о нас, может, наши владимирские предприниматели помогут, – просила Татьяна Николаевна. – Недавно южные корейцы сжалились – пожертвовали деньги на ремонт детского пищеблока, подарили детское питание. Приезжала супруга посла Южной Кореи. Немцы помогают, англичане. А вот наши деловые круги не очень. Нам обидно. В России живем, а помогают иностранцы. Нужны средства на капитальный ремонт дома ребенка. Ведь дети не виноваты, что вместе с мамами оказались в колонии, им нужно создавать полноценные условия, не хуже, чем в обычном детском саду.
Колония – это не тюрьма, где заключенные отбывают наказание в тесных камерах. Это государство в государстве. Со своим водопроводом, клубом, библиотекой, столовой, садом, огородами и даже скотным двором, где содержится целое стадо коров. По сути, это натуральное хозяйство, где даже хлеб пекут своими руками. Здесь имеется свой пошивочный цех. На допотопных швейных машинках – что ж поделаешь, техническое перевооружение для головинцев еще впереди – мастерицы в косынках строчат камуфляжную форму. От треска щекочет в ушах. Шум заглушает радио – играет какая-то модная FM-волна. Да тут весело! В день швеи производят до 130 костюмов. Для армии, ОМОНа, таможенников. Ассортимент самый разнообразный. Если хотите, вам сошьют респектабельный костюм для деловых переговоров. Принесите только хороший материал.
Труд не бесплатный. Как рассказала заместитель начальника колонии по воспитательной работе Татьяна Канаева, оплата сдельная: кто сколько наработал, столько и получил. Но заработки скромные – не больше двух тысяч рублей. Из этой суммы колония вычитает на питание, и остается совсем немного. С зарплатой можно сходить в "колониальный" магазин и приобрести все самое необходимое – косметику, конфеты, нижнее белье. В колонии видны женщины с макияжем – еще одно послабление прекрасному полу.
Ударница производства – мастер Света. За день умудряется выполнять двойную норму! Говорит, никаких секретов – просто любит шить. Света – закройщица. В колонии она находится почти три года, скоро на свободу. Попалась на торговле наркотиками. Говорит, быстрее бы уехать в родной тульский городок.
Работают в колонии все – кто-то на пекарне, кто-то в цехе (таких, кстати, большинство), ну а некоторым посчастливилось трудиться на ферме, которая находится за пределами основной территории. На скотном дворе колючей проволоки нет, поэтому туда берут людей проверенных.
Роман с героином
Ольга Митина – темноволосая круглолицая двадцатилетняя девушка. (Имя изменено). Северянка, из Коми. За плечами – убийство. Осуждена на шесть лет, два из которых уже в колонии. Вот она сидит передо мной в халатике и съехавшей косынке, изредка смущенно улыбается. Когда ей было всего шесть, мать с отцом лишили родительских прав – за пьянство. Олю воспитывала тетя. Когда Ольга вышла из-под опекунского крыла, уехала учиться в Сыктывкар на парикмахера. Там познакомилась с Ваней, он тоже учился в техникуме. Ваня был героиновым наркоманом. У Оли с ним завязался роман. А заодно и с героином.
– Я Ваньку не хотела убивать, только напугать немножко. Поругались мы с ним. Не понравилось, что уделял внимание одной девушке. Увидела нож. Схватила, нацелилась в живот.
Здесь Ольга осекается. Блестят слезы.
– А что дальше?
– Он засмеялся… Потом упал. Бросилась просить прощения, плакала. Приехала милиция. Мне сказали, что Ваньки больше нет.
Теперь о Ваньке напоминает полуторагодовалая дочь Ира. Во время убийства Ольга была беременна. По ее признанию, дочь очень похожа на отца. Тем мучительнее узнавать родные черты на лице дочери. Уверенности в том, что на свободе роман с героином не продолжится, у Ольги нет совершенно. Она даже не пытается этого скрывать.
Будущее у заключенной призрачно. Куда на воле пойдет, где будет жить, чем заниматься – не знает. Родители ее ни разу не навещали. Ольга не уверена, знают ли они вообще, что дочь за решеткой.
– Оля, а Иван тебе снится?
– Снится. В кошмарных снах.
Я спросил Ольгу, не задумывалась ли она, почему это случилось именно с ней. Почему у других ее ровесниц жизнь сложилась вполне благополучно, а у нее все пошло наперекосяк?
– Я вот тоже думаю, почему это случилась именно со мной. Не знаю, что и ответить.
Зависает тяжелая пауза.
Недавно в Головинской колонии проходило выездное заседание комиссии по помилованию. Среди представленных кандидатур была и Ольга. Но ее не помиловали. Отклонили всех.
Таких судеб, как у Ольги, в колонии сотни. За колючей проволокой в Головине сидит около тысячи женщин. Одна треть осуждена за кражи, еще столько же – за убийство, остальные – за торговлю и употребление наркотиков.
Красноармеец Гусев
Начальник колонии – Николай Гусев. Ну, настоящий полковник. В кресле начальника 17 лет, а всего колонии отдано 33 года жизни. Начинал рядовым.
– Возраст Христа! – шутит Николай Федорович насчет своего стажа.
Гусева можно сравнить с красноармейцем Суховым из "Белого солнца пустыни". Вот уж кто настоящий знаток женских душ! К женскому коллективу нужен подход особый. В эпоху Гусева в колонии не было серьезных происшествий. -Тьфу, тьфу, – стучит по дереву начальник. К слову, за второе полугодие прошлого года Головинская колония признана одной из лучших в России.
Удивительно, но в колонии можно стать специалистом с высшим образованием – психологом или экономистом. Все это благодаря совместному эксперименту с владимирским филиалом Современной гуманитарной академии. Есть такая штука – дистанционное образование, когда студент обучается с помощью специальных компьютерных программ, а затем с помощью контрольных тестов подтверждает преподавателям полученные знания. Передовой опыт успешно применяется в европейских тюрьмах, например, в Германии. Желающих получить образование пока немного, но они есть. Обучение платное, в месяц – около пятисот рублей. Денег, заработанных в швейном цеху, явно не хватит, поэтому студенткам материально помогают родители. Руководство колонии с нетерпением ждет установки спутниковой антенны, с помощью которой можно получать образовательные программы. Не за горами пришествие Интернета.
Перед отъездом мы разговорились с Гусевым о феномене женской преступности. Ее традиционно меньше, чем мужской. Но в последнее время уровень женской преступности повышается. Почему? Сразу и не ответишь. Психологи определили, что мужская агрессия прошла долгий путь эволюции. Мужчина, прежде чем переступить черту, подумает. А женская агрессия имеет слабые тормоза. Известно ведь, что самые жестокие преступления были совершены именно женщинами. В России сейчас – междувременье, да что там – чехарда во всем мире. Социальные установки, ценности ломаются. Может, отсюда такая социальная "ломка" и, как следствие, – рост женской преступности?
Андрей ТРОХИН.
Фото Сергея СКУРАТОВА.
пос.Головино – Владимир.
