В Ляхах валенки уже не валяют, но мебель еще плетут

такие дела

КАЛАМБУРЫ ВО СНЕ И НАЯВУ

Поокское село Ляхи когда-то было районным центром. Ляховского района давно нет – он вошел в состав меленковских земель, а признаки райцентра остались: несколько корпусов больницы, больше смахивающих на бараки, типовая кирпичная школа, Дом культуры, детский дом и кустарный цех по производству мебели из лозы под названием "Возрождение".

В цехе на дощатом полу орудуют с полсотни работников. Играет радио и трещат станки. Показать процесс производства согласилась старейшая работница Клавдия Орлова:

– Перво-наперво заготавливаем ивовый прут, – запариваем. Кора облезает, и прут станет белым, чуть золотистым. Пропустим его через станок, расщепим на четыре части – шинки. Сырье готово. Шинкой и плетем. Сделал каркас – и вперед, – улыбается Клавдия Васильевна.

С незапамятных времен в Ляхах плели мебель из лозы, это -настоящий народный промысел. В советское время в цехе не только мебель плели, но и шили рукавицы и валяли валенки. Неведомым образом сохранились только трудовые места мебельщиков. Наверное, потому, что предприятие отдали частнику. А иначе пошло бы "Возрождение" на дно вместе со старой системой.

Лозоплетельщик Александр Володин колдует над креслом-качалкой. Будто паук выплетает золотистое кружево. Один день кропотливого труда – и кресло готово. Столы, стулья, короба, диваны, этажерки, тумбы – чего только здесь не плетут. Ежедневно выпускают продукции на 7-8 тысяч рублей. За месяц выходит тысяч 170-180. Поделим на пятьдесят работников – каждому достанется чуть больше 3000 рублей. Как раз на зарплату. Плюс к этому счета за тепло, электричество. Вот и получается, что предприятие работает почти в убыток. Одних долгов на 200 тысяч накопилось.

Прежний хозяин цеха Анатолий Овчинников не выдержал и уступил детище горожанину, которого работники и в глаза не видели. А будет ли толк? За это время не один хозяин сменился, а дела как были плохи, так и остались. Подумаешь, короба и стулья удостоились вороха грамот, медалей и наград на выставках -местный музей под завязку забит. На одном признании далеко не уедешь, рынок – это же постоянная борьба за качество. А борьбы в "Возрождении" нет. Если бы знать, как бороться! Между тем кустари-конкуренты не дремлют – завалили рынок дешевой штучной продукцией.

– Нужен толковый хозяин, – вздыхают рабочие. – Без умной головы пропадем.

Кто покупает плетеную мебель? Конечно, дачники. Для городского жилья она слишкам груба и топорна. Даже деревенские брезгуют такую мебель в избы ставить. "Да ведь развалится через два года!" – простодушно заявил работник Гена.

Повышать же качество у рабочих стимула нет. Расширять ассортимент, переходить, к примеру, на мелкие сувенирные изделия не хочется. Зачем? По-старому работать как-то привычней. А тут думать надо, причем долго – до головной боли. Повысить производительность? Во-первых, столько и не продашь, а во-вторых, сырья не хватит. Ивовые плантации истощились, новые не засеваются.

Сергею Маркину – 25. Он один из пятидесяти рабочих, что составляют основу производства. Плетет мебель, за труд получает около ста долларов. Мало, если учесть, что содержит жену и двух детей. Работал ди-джеем в местном ДК, но скоро понял, что этим хлебом не разживешься. Четыре года как в "Возрождении".

– Сергей – ты же молодой, энергичный, возьмись за предприятие. Может, свернешь глыбу?

Серега предпочитает не высовываться: "Что я, ненормальный?".

Из его однокашников все, кто смог, уехали в город. Остальные бьют баклуши, пьют. Огромная удача, если получат пособие по безработице.

Кафе "Каламбур" – излюбленное место досуга потерянного поколения. Возле питейного заведения столпилась группа полутрезвых подростков. Заводила компании – Леха, приземистый малый с живописным лилово-сизым фингалом на лице. Фингал сегодня, похоже, главный предмет обсуждения.

– Скоро в армию, – шмыгает носом Леха. – Наверное, там и останусь, пойду в контрактники. А фиг ли тут делать? Работал в колхозе трактористом – заработал копейки. Дураков нет, пусть сами за просто так в грязи возятся.

Настроения Лехи разделяет большинство его сверстников. Старики ворчат: "Мы хоть при деле были, работали, а эти только пьют да о миллионах мечтают".

Ляхи считается селом перспективным, крупным – шутка ли, около полутора тысяч жителей. От крепкого колхоза "Путь к коммунизму" остались одни "колдобины" в виде СПК "Приокское" – хилое стадо буренок, смешные надои и зарплаты. Кто-то работает в местной бригаде по ремонту газопровода, некоторые нашли черновую работу в Москве. В середине девяностых случилась трагедия – закрылся местный филиал Муромского приборостроительного завода. Село лишилось более двухсот рабочих мест! Уж не знаю, нужны ли стране манометры для тракторов, фурнитура для мебели и игрушечные пистолеты-автоматы, но у приборостроителей на этот счет явно иные планы. И от мощной транспортной артерии – Оки – Ляхам сегодня пользы мало. "Ракеты", ходившие прежде между Муромом и Рязанью, сгинули в прошлое, как и сам районный статус. Выбраться в город можно лишь автотранспортом. Не удивительно, что молодежь отсюда бежит.

Перед отъездом я любовался церковью Спаса в стиле классицизма, построенной двести лет назад, и нарядными домишками, украшенными затейливыми наличниками – делом рук мастеров пропильной резьбы. Очаровательная атмосфера. И тут как будто на меня пахнуло возрождением. Оно придет, если его как следует поискать.

Андрей ТРОХИН,

спецкор "Призыва".

Фото автора.

Ляхи – Владимир.