Дети болеют и умирают.

где нас не ждали

Дети болеют и умирают.
Обычное дело?

Перед Днем защиты детей в редакцию позвонили. "Воспитанники Кольчугинского дома-интерната – вот кто нуждается в защите как никто другой. Дети чесоточные, голодные, неухоженные – страшно смотреть. Обкрадывают их там. Сама видела, как работники кухни перекидывали какие-то сумки через забор. С той стороны их поджидал мотоциклист и увозил пакеты…"

Корреспондент "Призыва" провел в Кольчугине день и попытался разобраться в ситуации.

Им голодно
и холодно?

На улице возле этого закрытого спецучреждения, обложившись сумками, сидели две молодые цыганки и курили. "Вы проведать кого-то? – заинтересовались они. – Сейчас там карантин. Но попробуйте, может, и пропустят. Много гостинцев не отдавайте – все равно другие отнимут".

На территорию интерната прошла без труда. Кругом – пусто. Наконец заметила паренька. Пугливо оглянувшись по сторонам, он рассказал о том, как живется здесь воспитанникам.

"Нормально живем. Только всегда есть хочется". И паренек слово в слово повторил то, о чем мы узнали из письма.

"Да мы уж привыкли. Только не разрешают отлучаться. Один из старших решил подкалымить на стройке. Ушел. А когда вернулся, ему в изоляторе что-то вкололи – неделю на койке провалялся, от боли корчился".

Что же такое хорошо?

В больничном коридоре специфический запах. Мимо проходят две девчушки. С любопытством смотрят на меня, но стесняются подойти. Спрашиваю: "Как вам тут?" "Здесь хорошо, – отвечают, – кормят, одевают".

На спортивной площадке мальчишки и девчонки играют в волейбол. У многих диагноз на лице написан. У одного мальчика переломан нос и отрезана нижняя губа.

– Кто тебя так?

– Отец. Когда пьяным был, привязывал к кровати и бил ногами по лицу…

Рядом на лавочке пожилая женщина с ребенком. Исцарапанный, худенький мальчик с жадностью запихивает в рот бабушкины гостинцы: вареные яйца, колбасу, хлеб… Женщина тихо плачет. "Внук мой, – говорит она. – Во время родов ему сломали ключицу. Нерв оказался защемлен. Кричал от боли дни и ночи. Сейчас ему 9. Почти не слышит и совсем не разговаривает. Иногда случаются припадки. В 3 года его перевели сюда – так он сразу заболел чесоткой, а потом и стрептодермией. Сейчас, слава Богу, дезмашину установили. Чесотка прошла, но следы от нее по всему телу остались… Прошлый раз обнаружила на его затылке шрам, даже волосы на этом месте не растут. Сегодня – свежая рана, видите?"

Вместе идем к директору. Узнав, что я из редакции, собеседница просит: "Только мою фамилию не указывайте, а то мне уже один врач из санэпидемстанции пригрозил: если буду жаловаться, моему внуку несладко придется – могут и жизнь укоротить".

Не мы первые,
не мы последние

Алексей Александрович Шикин, директор интерната, стоически перенес информацию о нежданном госте – журналисте. Привычно и уверенно он рассказывает о своем учреждении, отвечает на все вопросы.

Интернат рассчитан примерно на 250 воспитанников. Сейчас в нем 226 человек. Разбиты на 16 групп. Самые старшие – в трудовой группе, в ней 46 подростков. Работают на территории самого интерната, помогают персоналу. Есть среди них грузчики, санитарки, швеи и посудомойки. Заняты и на заготовке овощей, и на двух принадлежащих интернату приусадебных участках. Эти ребята самые крепкие и наиболее адаптированы к жизни.

В пяти группах (а это треть от общего количества) – дети самые ослабленные. Три из них составляют так называемое отделение милосердия – здесь на каждого воспитанника приходится наибольшее количество персонала.

Главная особенность учреждений подобного типа – невозможность получения среднего образования. Даже для "самых одаренных" – обучение в пределах начальной школы и по особой методике. Остальным едва удается привить элементарные правила самообслуживания. Ослабленное здоровье детей требует скорее внимания врачей, чем педагогов. Но и под бдительным вниманием медиков нередко дети умирают (8-10 ребят в год). "И это,- говорит Алексей Александрович, – учитывая специфику нашего интерната, явление вполне обычное. Да, дети болеют. В том числе и стрептодермией. Но это не от антисанитарных условий или отсутствия дезкамеры (она у нас уже 10 лет стоит, хотя иногда и ломается), а оттого, что почти весь наш контингент с очень ослабленным иммунитетом. Гнойничковые заболевания – бич многих детских домов и интернатов".

Живут
по средствам

Алексей Александрович рассказал несколько очень показательных историй. Вспомнилась ему воспитанница Наталья Ушакова, которая родилась без рук. Но в интернате научилась ногами и писать, и рисовать, и вязать. "Ни один взрослый психоневрологический интернат не может дать таких результатов", – не без гордости говорил он.

Что же касается слухов о якобы каких-то хищениях, то и это вполне объяснимо. Зарплата кухонного работника – от 500 до 700 рублей. Ненамного больше получают санитарки. Проблема эта будет существовать до тех пор, пока на федеральном уровне не поднимут зарплату обслуживающего персонала. А вообще интернат не обижают. По специальной путинской программе в конце прошлого года получили 930 тысяч рублей. Все деньги израсходовали на капитальный ремонт. Еще миллион семьсот пришло из Пенсионного фонда. Они тоже пошли на ремонт.

Питаются дети на 35-40 рублей в день. Всем им на специальные счета государство перечисляет пенсии – около 900 рублей в месяц. И если родители воспитанников добровольно не откажутся от этих денег, то меню их детей вряд ли обогатят фрукты и лакомства. Что же касается уколов в качестве наказания, то директор категорически отрицает это. По его словам, прогуляв несколько дней, ребенок лишает себя необходимых лечебных процедур, которые наверстываются в изоляторе внутримышечными уколами. И не более того.

Отделение милосердия

В блок милосердия меня сопровождают воспитатели и нянечки. Чистые, светлые палаты. На деревянных кроватках лежат маленькие дети и страдальцы постарше. У многих на руках и лице болячки, смазанные красной мазью. Игрушек ни у кого нет. Дети просто лежат и смотрят. Подхожу ближе, начинаю знакомиться. Улыбаются. Кто может говорить, называет свое имя.

На самой маленькой кроватке всеобщий любимец – маленький человечек с неестественно огромной головой. Судя по крошечному тельцу, ребенку не больше года. Очень похож на инопланетянина. Симпатичный "пришелец", улыбаясь, смотрит на меня огромными глазами. "Как тебя зовут?" – спросила я, не рассчитывая на ответ. "Калиниченко Паша", – звонким, чистым и несколько писклявым голоском отвечает мне малыш. Оказывается, ему уже семь лет.

На выходе из очередной палаты отделения милосердия обратила внимание на беспорядок в одной из кроватей. Теплое одеяло и матрас были сбиты в кучку. А под ней лежал совершенно истощенный ребенок – таких видела только в кадрах хроники об ужасах концлагерей. Ритмично раскачиваясь, ребенок без устали и до крови сосал кулачок.

Отпрянула в ужасе. Вопросов больше не было. В этом доме, как и в жизни, выживут сильнейшие. Этому малышу не повезло. Его, видимо, вычеркнули из разряда тех, кого показывают посетителям.

Со сложными чувствами смотрела я на коллекцию импортных тренажеров, запертых на два замка, и на другие дары заморских и отечественных спонсоров.

Кстати, не только родители или дурная наследственность виноваты в различных отклонениях, присущих этим детям. По словам директора, около 60 процентов его воспитанников получили заболевания либо в момент своего рождения, либо сразу после него.

Галина ПОЗДНИКОВА.

г.Кольчугино.

Обсуждение закрыто.