– Алексей Александрович, вы поставили около 70 спектаклей. А помните свой первый спектакль?
– Любой режиссер помнит свой дипломный спектакль. Хотя бы потому, какие ужасные мгновения он переживает в этот момент. Мой первый спектакль был "Недоросль" по Фонвизину. Сейчас, вспоминая его, я думаю, какой это все-таки был ужасный спектакль…
– Чем же он был плох?
– Когда проживаешь жизнь в искусстве, ты все время совершенствуешься. С позиции сегодняшнего дня я не могу оценивать его как хороший спектакль.
– Вы можете о том спектакле сказать, что "это было недавно"?
– Конечно. Жизнь – она мгновенно пролетает. И, казалось бы, только вчера закончил институт, а уже прошло 30 с лишним лет, прожитых в этой сложной профессии.
– А есть у вас любимый спектакль, который вы считаете своим личным успехом?
– Любимый – он всегда последний, который репетируется, премьеры которого еще не было.
Что касается успеха, то судить об этом не мне. В конечном итоге, работу режиссера оценивает публика. Перечислять спектакли, которые пользовались у публики успехом, можно до бесконечности…
– Чья оценка для вас важнее: зрителей или критиков?
– Естественно, зрителей. Режиссер работает и ставит спектакли не для критиков. Как правило, критики оценивают постановку с точки зрения собственного понимания того или иного материала. А в искусстве не может быть двух одинаковых точек зрения. Обычно критики говорят режиссерам, как надо было сделать, а мы на это отвечаем: мы сделали иначе! И имеем на это право.
– Вы используете личные режиссерские находки при постановке спектакля или придерживаетесь каких-то классических принципов?
– Классические принципы – это школа, которая есть у режиссера. Они наши кровь и плоть, они существуют где-то в подсознании.
Классические принципы существуют, но ты об этом не думаешь. А думаешь о том, что требует конкретная пьеса, о том, как автора соотнести с артистом, со временем, с публикой.
Работая с каким-то материалом, думаешь о том, как литературный язык перевести на язык сценический, как автора свести с актером, как построить их контакт.
– Вы равняетесь на какие-либо театральные школы? Если не ошибаюсь, вы проходили стажировку в Ленкоме…
– Естественно, какие-то приоритеты у меня лично есть. Я учился в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии у Георгия Товстоногова, стажировался в московском театре на Малой Бронной у Анатолия Эфроса, потом в Ленкоме у Марка Захарова – все это обогатило мою палитру.
Они совершенно разные режиссеры, и я старался взять от них все, что они мне давали.
Потом, конечно, сформировались свои собственные вкусы, и уже на стыке всех этих школ сформировалось собственное понимание того, что ты делаешь.
Если говорить лично обо мне, то мне ближе некий симбиоз масштабной психологической режиссуры Товстоногова и очень тонкой камерной режиссуры Эфроса.
Что касается Ленкома, то такой театр мне не очень близок. Там присутствует некая масс-культура что ли, зрелищность. Зачастую постановки похожи на шоу, и за счет этого тонкие вещи уходят из ткани спектакля.
– Какой жанр вам наиболее близок?
– Без разницы. Режиссер – профессия в этом смысле тотальная. Я считаю, что профессионал должен уметь делать все: трагедию, комедию, драму, фарс…
– Чью пьесу вам хотелось бы особенно поставить?
– О творческих планах не принято говорить. Но, определенно, пьесу хорошего автора. В последнее время в современной драматургии я не нахожу контакта, внутреннего отклика. Сейчас мои приоритеты лежат в классике.
– Как вы думаете, будет воспринят публикой ваш новый спектакль?
– Это нельзя прогнозировать. Просто я жду хорошую публику и того, что зритель поймет то, что я делаю, и то, что делают мои коллеги.
В цирке говорят: "Манеж покажет". Борцы говорят: "Ковер покажет", водитель говорит: "Дорога покажет".
Будет день – и сцена покажет…
Беседовала Татьяна ЛАПАТИНА.
Фото автора.
г.Владимир.
О ЧЕМ СПЕКТАКЛЬ…
Сюжет пьесы чеха Иржи Губача прост, узнаваем и понятен всем. Четверо давних друзей – выпускников школы через много лет встречаются, чтобы на торжественном вечере вновь зазвучал школьный ансамбль их юности.
В спектакле "Это было недавно" Алексей Бурков тонко пытается разработать тему старшего поколения – семидесятилетних. Она близка всем, будь то чехи, русские, французы. Все люди, которые уходят на пенсию, испытывают одно и то же…
Пьеса добрая, лирическая. Не только о том, что в нашем обществе нет должного уважения к старикам, но и о них самих, о людях, которые, уйдя на пенсию, пытаются продолжать жить…