Писательница Татьяна Полякова: “Код да Винчи” – плохой детектив и отличный пиар

- Татьяна Викторовна, новая книга уже есть в продаже?
– Да. Более того, насколько я знаю, уже большая часть тиража продана в первую неделю.

– В новой книге вся суета происходит вокруг семи кинжалов Ивана Грозного. Сплошные тайны и загадки. Невольно вспоминаешь "Код да Винчи"…
– Никакой особой мистики там нет. Сейчас, если в книге есть загадка, то "Код да Винчи" – первое, что приходит на ум публике. А два года назад у меня вышел роман "Ангел нового поколения", где была таинственная икона, таинственная рукопись, масса мистики, вплоть до ангела-хранителя и прочее. Но тогда никто не заморачивался на Дэне Брауне, и никто меня с ним и не сравнивал.

– "Код да Винчи" часто называют историческим детективом. Вы согласны с таким определением жанра?
– Это плохой детектив, потому что хороший детектив по-другому пишется и по-другому выглядит. Если оценивать книгу с точки зрения загадки и приключений, то она мне очень понравилась. Но я пришла к выводу, что "Код да Винчи" – очень хороший пиар, которому надо учиться. Ну американцы в этом плане – всегда молодцы.

– Вы следите за творчеством ваших российских конкурентов? Или, лучше сказать, коллег?
– Конечно, я читаю их книги, наблюдаю, чем люди заняты. Но не могу сказать, что читаю все новинки – не хватает времени.
Конкурентами нас называть неправильно. Это на обывательский взгляд кажется, что мы соперничаем. А на самом деле Полякова не в состояние держать внимание аудитории 4 месяца одной книгой. Детективы читаются очень быстро, и я ни за какими читателями не угонюсь, даже если буду писать в 3 раза быстрее, что в принципе невозможно.
Чтобы читательский интерес не остывал, появляются книги той же самой Донцовой или Марининой. Наши книги постоянно чередуются, чтобы успевать удовлетворять потребности аудитории.

– А вы их книги читаете из профессионального любопытства или просто потому, что любите детективы?
– Я не могу уже детективы читать как читатель.

– То есть у вас профессиональная деформация личности?
– Абсолютная. Когда я читаю детектив, то обязательно обращаю внимание на то, как он сделан, есть ли там оперативный простор для движения, что можно максимально выжать из всей истории. Если на 50-й странице уже предугадывается действие, то у меня стойкое ощущение, что детектив плохой.

– А когда вы в последний раз читали плохой детектив?
– Я не буду говорить, коллег я не "вламываю" (смеется). Должна быть корпоративная этика.

– В отношении профессиональной деформации: бывает у вас такое, что вы идете по улице и думаете: "Вот в этом переулке я бы кого-нибудь "замочила"?
– "Замочить" – нет. Это уже из серии, пришли слесаря к детективщику, сорвали у него кран, и писатель их тут же на месте "расстрелял".
Нет, на самом деле человек работает по-другому, и мозг человеческий работает по-другому, он постоянно что-то придумывает, причем я не даю себе задания: "Так, Тань, сейчас мы начинаем думать".
Это на подсознательном уровне. Иду по улице, вижу – бабушка сидит на ступеньках – взгляд зацепился – я думаю: "Вот я бабушка, я сижу на ступеньках, что я чувствую, что я жду, какое у меня настроение?". Я стараюсь увидеть действительность глазами этой бабушки.
Так всегда было, сколько себя помню. А когда я начала писать детективы, прибавился еще один вопрос: "Как из этого можно сделать детектив?". Пошла зацепка, а от нее уже сюжет.

– Агата Кристи придумывала под звук льющейся воды, когда мыла посуду. У вас подобных секретов мастерства нет?
– Я очень часто обращаюсь к музыке, когда не вижу сцену, особенно если речь идет о драматической сцене. Теоретически ты знаешь, что хочешь, но толком еще не можешь представить себе сцену. Тогда мне помогает хорошая музыка, я что-то такое ставлю и слушаю.

– Например, что?
– Например, Верди. Знаю наизусть, по-итальянски могу говорить. Великолепно пишется под Верди. А какие перестрелки воспроизводятся под марши – супер!

– Правда, что ваш первый роман укладывался в 1000 страниц?
– В тысячу – нет, но в 800 – точно. Я начала писать его лет в 14 и ваяла лет до 18-ти.

– Какая участь его постигла сейчас?
– Где-то на чердаке лежит, мама не позволяет выбрасывать, она, как любая мама, бережно все хранит, всякие свидетельства безумств.

– А как он назывался?
– Я уже не помню, столько раз его переименовывала, там были названия типа: "Небо опадает вместе с листьями" – такие сюрреалистические. Но это же возраст, естественно, юношеский максимализм и прочее.

– Не приходило в голову его издать, как делают некоторые знаменитые писатели?
– Нет, конечно! Зачем бредом-то заниматься? Я никогда не понимала трепетного отношения к себе любимому, чтобы издавать все подряд. Я помню, когда после смерти Высоцкого проходили какие-то его юбилеи, и вот доходило до того, что показывали его чертеж, где он что-то такое разлил, типа гуаши, и все это демонстрировали публике чуть не как Кандинского.
Желание иных опубликовать свои ранние произведения понятно, но я считаю, что не стоит выдергивать полубезумные юношеские опыты и придавать им статус какого-то произведения.

– А книги писателя Поляковой вы храните?
– Да, у меня есть все мои книги. Но сейчас уже невозможно представить все обложки, потому что они "переупаковывались" много раз. Однако все равно стараюсь каждую книгу представить по две-три штучки, чтобы память оставалась. Это ж мое детище. А потом, я написала 50 книг. Я забываю какие-то детали и нюансы, которые у меня уже были, а поскольку повторяться, естественно, не хочется, я время от времени свои книги просматриваю.

– А рукописи свои храните?
– На чердаке да.

– Зачем?
– Не знаю. Какая-то, наверное, сентиментальность – выкинуть жалко, труд все-таки.

– Вы сентиментальны?
– Ну, наверное, я ж провинциальная (смеется).

– В некоторых интервью вы говорили, что мечтали стать писателем с детства?
– Писательский труд мне всегда был безумно симпатичен. И я помню, что классе в 4-м мы с подружкой играли в журналиста и писателя, причем я была писателем.

– Вы уже тогда представляли себя писателем детективов?
– Нет, я тогда не думала о детективе как о жанре. Я больше любила Вальтера Скотта, Стивенсона и прочее – приключенческую романтическую литературу. Но помню, что будучи еще очень маленькой, меня увлекало следопытство. Любила играть и в "казаки-разбойники", и в угрозыск. Неизменно была следователем. Чтобы провести опознание, мы использовали фотографии из журнала "Роман-газета". Приделывали к этим фотографиям усы, бороды, – в общем, меняли внешность.
Так удачно получилось, что все мои увлечения сплелись воедино: желание писать и желание что-то разгадывать. Так вот и родился писатель-детективщик. Все логично.

– По вашим книгам сняли несколько фильмов. Как они вам?
– Я их не смотрю, потому что это нельзя смотреть. Они плохо сделаны. Мне не нравится абсолютно ничего, за исключением "Тонкой штучки", которая делалась как смешная комедия. Ну, таковая и получилась.
Сейчас вот грядет еще один сериал, но я его вообще видеть не хочу, потому что там, кроме названия и имен двух главных героинь, ничего не осталось.

– Разве вы не присутствуете при съемках в качестве консультанта?
– На самом деле люди покупают права на экранизацию и дальше уже могут делать все, что хотят – в разумных пределах, конечно. Но, как правило, эти разумные пределы растягиваются до неразумных.
Фильм "Как бы не так" делал режиссер, который снимал фильм "Мама, не горюй", один из моих любимейших фильмов, почему я и согласилась продать права на экранизацию.
Но, наверное, бывают и у талантливых людей моменты неудач, потому что кино по моей книге получилось просто кошмарным. Сценарий вообще совершенно идиотский, и я не понимаю, зачем нужно было его переписывать, чтобы сделать хуже. Я уже для себя определила, что больше я никому ничего не продам.

– А любимые фильмы у вас вообще есть?
– Просто обожаю "Женитьбу Бальзаминова". Я его цитирую постоянно: "Положительные-то люди, которые добра-то себе желают, по каждой надобности ездят к Иван Яковлевичу в сумасшедший дом – советуются. А мы такое дело без всякого совета": Это тоже подходит на все случаи жизни (смеется).

Анастасия ВРАНЦЕВА.
Фото автора.
г.Владимир.

ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Татьяна Викторовна Полякова родилась и живет во Владимире. Окончила Ивановский государственный университет, 14 лет по окончании вуза работала воспитателем в детском саду. В настоящее время целиком посвятила себя литературному творчеству. Автор более 30 романов, среди которых остросюжетный детектив, иронический детектив, плутовской и авантюрный роман. Книги Татьяны Поляковой объединяет то, что главным героем их всегда является женщина: умная, красивая, обаятельная, смелая, способная на поступок, хотя иногда этот поступок находится на грани конфликта с Уголовным кодексом.
Родоначальник отечественного иронического детектива. Татьяне Поляковой мы также обязаны возрождением интереса к незаслуженно забытому жанру авантюрного и плутовского романа.
Замужем. Муж – Александр, сын – Родион, студент Санкт-Петербургского юридического института Генпрокуратуры РФ.

Обсуждение закрыто.