Зимой этого года во время семинара, организованного Госцентром по использованию и реставрации памятников Владимирской области по итогам археологического сезона, в фойе перед конференц-залом Владимиро-Суздальского музея-заповедника были выставлены конфискованные в одном из антикварных магазинов Суздаля бронзовые финно-угорские женские украшения. Нашли их "черные археологи". А "белые археологи" во главе с директором Института археологии РАН Николаем Макаровым взывают к гражданской совести теневых скупщиков награбленного и говорят о необходимости заключения корпоративного соглашения между антикварами Владимирской области.
Ученым только и остается, что молиться археологическому богу, если таковой есть. Дело в том, что принятый в 2002 году закон об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации, требующий безусловного сохранения археологических памятников в России, практически не работает.
За уничтожение или повреждение памятников истории и культуры, в том числе археологических объектов, статья 243 Уголовного кодекса РФ предусматривает наказание штрафом или лишением свободы на срок до двух лет. Казалось бы, этого вполне достаточно, чтобы остановить кладоискателей. Однако на практике эта статья почти не используется для возбуждения дел по фактам незаконных раскопок.
Доказать факт разрушения памятника истории и культуры самовольными раскопками весьма сложно. Во-первых, на учет поставлена лишь небольшая часть памятников археологии. Во-вторых, границы их в силу недоследованности точно определить невозможно. В-третьих, <черные копатели> со всеми уликами и вещдоками должны быть застигнуты на месте преступления или хотя бы сняты скрытой камерой.
По словам директора Института археологии РАН, члена-корреспондента РАН Николая Макарова, сохранение археологического наследия — и официально учтенных 49 тыс. памятников археологии, и тех, что пока еще ждут своего часа, — имеет особую значимость для России, поскольку период письменной истории в той части Евразии, где она расположена, начался значительно позже, чем во многих других областях Старого Света. Археологические материалы являются порой единственным или основным источником реконструкции исторических процессов вплоть до средневековья, а во многих районах — до нового времени.
Основной урон целостности археологических памятников в течение многих десятилетий наносило современное строительство. В последнее время археологическое наследие в неменьшей степени страдает от грабительских набегов "черных копателей", которые любой ценой стремятся добыть древние вещи для продажи.
Николай Макаров склонен утверждать, что налицо картина массового уничтожения памятников археологии. Объектами несанкционированных раскопок стали скифские курганы юга России и городища железного века в Верхневолжье, финские могильники Прикамья и античные склепы Причерноморья. В настоящее время нелегальные раскопки зафиксированы на территории 36 субъектов Российской Федерации от Калининградской области на западе до Приморского края на востоке. Наибольшее количество поврежденных памятников расположено в центре и на юге Европейской России.
Систематическому разграблению подвергаются средневековые города и курганные могильники, в том числе наиболее известные каждому, кто хоть немного интересуется историей: Старая Рязань, Старая Ладога, Гнездово, Белоозеро. В Суздальском ополье, на территории Владимирской и Ивановской областей, нелегалы с металлодетекторами прочесывают десятки средневековых поселений, составлявших древнейшее историческое ядро Северо-Восточной Руси.
По имеющимся данным, объектами браконьерства стали не менее 20% известных в Суздальском ополье средневековых селищ. Потеря этих памятников археологии навсегда лишает ученых возможности понять причины и механизмы неожиданного возвышения Ростово-Суздальской Руси, превращения ее во второй половине XII века в одно из наиболее мощных политических обpазований.
Устойчивый интерес кладоискателей к археологическим памятникам обусловлен становлением в России антикварного рынка. Предметы древности неожиданно стали <товаром>, добыча которого не требует больших затрат, а умелый сбыт приносит высокую прибыль.
Особенно усилились набеги "археологов-любителей" на древние памятники после появления в свободной продаже металлодетекторов, распространившихся в Западной Европе и США в конце 1980-х, а у нас — в середине 1990-х годов. Поначалу они использовались поисковиками для сбора трофеев второй мировой войны. Постепенно круг "интересов" браконьеров в связи с новыми возможностями извлечения древних вещей из культурного слоя и погребений стал более широким, а их "труд" — гораздо более разрушительным. Кроме того, разрешенная приватизация любых бесхозных объектов и ослабление государственной системы охраны памятников уверило нелегалов в их полной безнаказанности.
Сегодня в России сформировалась сеть связанных между собой организаций (обществ, фирм, клубов), которые специализируются на проведении несанкционированных раскопок, их техническом и документальном обеспечении, на торговле древностями и все более совершенствующимся инструментарием. На смену металлодетекторам постепенно приходят георадары — более совершенные приборы, позволяющие производить сканирование на значительную глубину и полностью "зачищать" местность от каких-либо древних остатков.
Пренебрегая нормами закона, нелегалы открыто проводят всероссийские съезды, в которых участвуют их соратники из Украины и стран Балтии, издают свой журнал <Древности и старина>, создали в Интернете десятки "кладоискательских" сайтов, расширяющих возможности кооперации и сбыта награбленного. Там вы найдете разделы, предлагающие большой выбор современных металло-искателей и инструкции по их применению, побываете в <лавке древностей>, получите юридическую консультацию, как избежать наказания за несанкционированные раскопки, и историческую справку об атрибутировании найденных предметов.
— Оценить размеры ущерба от грабительских раскопок в рублях или долларах невозможно, поскольку для науки главная сущность потери — это утрата знаний о прошлом, утрата информации, которую невозможно восстановить, — поясняет Николай Макаров. — Ведь для археологов источниками информации о древних обществах и культурах служат не столько сами вещи, сколько общий контекст археологического памятника, связь древних предметов с определенными постройками и сооружениями, сочетания различных вещей в древних могилах и культурных напластованиях.
По находкам монет археологи датируют культурные отложения и постройки в раскопах, по находкам украшений определяют племенную принадлежность обитателей городищ и селищ, по находкам привозных вещей — направления торговых путей. Две римские монеты, найденные на Дунае и на Верхней Волге, для антиквара имеют одинаковую стоимость, но для археолога одна из них — обычное свидетельство денежного обращения в римских провинциях, а вторая — уникальное отражение дальних торговых контактов.
По мнению директора Института археологии РАН, более эффективно бороться с грабительскими раскопками позволило бы принятие нормативного акта, регулирующего продажу и использование металлодетекторов. Исключительное значение приобретает вопрос о правовом регулировании оборота движимых культурных ценностей на территории РФ. Берлинская конференция по проблемам нелегальной археологии предложила ввести жесткое правило, запрещающее продажу древностей без официальной документации, подтверждающей их "легальное происхождение". Музеям предлагается отказаться от покупки вещей без соответствующих сертификатов. Вероятно, эта мера может быть действенной и в России. Невозможность введения археологических находок в легальный оборот в конечном итоге должна лишить незаконные раскопки экономического смысла.
Обозреватель "Призыва" обратился с вопросом к представителям антикварного бизнеса во Владимире, реально ли для начала хотя бы объявить бойкот нелегалам.
— Вещи археологического назначения наш магазин не принимает, потому что их продать сложно, — обозначил свою позицию Сергей, эксперт-оценщик магазина "Антиквар" около входа в парк им. 850-летия г. Владимира. — Но рынок, особенно московский, буквально наводнен ими. Это финно-угорские украшения, гребешки, булавки, накладки. Бум кладоискательства начался в 90-е и сейчас переживает свой расцвет.
Все эти археологические находки, по словам Сергея, большой материальной ценности не представляют и в нашем регионе спрос на них невелик, поэтому у магазина нет коммерческого интереса работать с ними. Что касается каких-либо "корпоративных соглашений> по поводу отказа от покупки каких-либо древностей, то вряд ли они возможны, считает он, но к заведомому разграблению древних захоронений относится крайне негативно. Владимирский рынок хотя и небольшой, и все друг друга на нем знают, однако единомышленниками антикваров назвать сложно.
— Мы конкуренты, причем зачастую наша конкуренция принимает весьма жесткие формы вплоть до очернительства, — уточнил Сергей. — Наш магазин на рынке уже 20 лет и чтит свою репутацию. У нас прекрасные отношения с археологами, правоохранительными органами. Зачем нам проблемы?
Константин Русаков, директор ООО "Антиквар", рассудил вдумчиво и неспешно, как человек, привыкший иметь дело с вечным и нетленным.
— В наш магазин древние вещи, о которых вы говорите, не приносят, — сразу расставил точки над "i" он. — Мы специализируемся на продаже наследованных предметов старины — монетах, самоварах, прялках, картинах, посуде, поэтому браконьерам неинтересно с нами общаться. Они сдают свой товар тому, кто в них заинтересован, либо везут в Москву.
Но вот что интересно: ситуацию с заключением общественного договора он счел вполне возможной. Если археологи подготовят такое письмо, то все легальные участники рынка его наверняка подпишут.
Изменение ситуации на владимирском антикварном рынке Константин Русаков охарактеризовал тем, что старинных вещей в его магазин стали приносить меньше. С одной стороны, это говорит о том, что народ стал жить лучше. С другой стороны, когда он начинал работать в 90-е, антикварных магазинов в городе было только 2, а сейчас — уже 7.
Надежда, эксперт магазина "Антиквариат" на улице Чехова, более осторожна в своих высказываниях.
— Я православная христианка, — ввела существенную поправку в разговор она, — и отрицательно отношусь к любому надругательству над могилами. Все, что связано с погребениями, свято и должно принадлежать земле.
Кроме того, по словам Надежды, сегодня рынок наводнен финно-угорскими новоделами, и отличить подлинные украшения от хорошо сделанной и состаренной копии иногда весьма сложно, поэтому с любой точки зрения лучше держаться в рамках закона и не принимать участия в сомнительных сделках.
Опытный директор магазина "Антиквариат" на улице Б.Московская Марина Жигалина неожиданно и очень емко резюмировала высказывания своих коллег.
— Законодательной базы для поддержания начинаний археологов нет, — обосновала свою позицию она. — Обязать участвовать в этом всех проблематично. Поведение каждого игрока на рынке антиквариата зависит от его мировоззрения. Договор не будет иметь юридической силы, а коммерческие интересы могут возобладать над моральными устоями.
Марина Жигалина в антикварном бизнесе уже 7 лет и утверждает, что дело это весьма хлопотное и не всегда оправдывает себя: затраты на ремонт помещения, налоговые выплаты, коммуналка съедают львиную долю доходов, а план по выручке установить невозможно. Гораздо проще и выгодней "перекидывать вещи с рук на руки", как делает сегодня масса теневых дилеров, дающая объявления в газетах и при этом не ведущая никакой официальной бухгалтерии.
— Антиквариат — это не бизнес, а увлечение, — философски заметила она. — Настоящие антиквары не похожи на других коммерсантов. Они в душе больше коллекционеры и белой завистью завидуют, если кому-то из них что-то интересное попало в руки. Если наследник приносит мне интересную вещь, иногда выплачиваешь сумму, превышающую 10-летний рубеж стоимости, чтобы наверняка овладеть ею.
Ольга РОМАНОВА
Фото автора
Кстати
Склад забытых, но весьма востребованных вещей
На нижней полке российского рынка антиквариата, который можно представить как стеллаж для аукционных лотов, располагаются 5 тыс. частных дилеров, ряды которых пополняют искусствоведы, музейные работники или люди с художественным, историческим образованием и капиталом от 500 долларов до 500 тыс.
На полке повыше находятся владельцы антикварных магазинов, галерей и салонов, которые также покупают и продают старинные вещи. Сайт аукционного дома "Гелос" приводит такую статистику: в Москве — около 180-200 зарегистрированных организаций антикварного рынка, в Петербурге — 80, всего в России — около 400. Для сравнения: в Лондоне — около 2 тыс. антикварных магазинов и 40 аукционных домов.
Ключевую роль на рынке играют аукционные дома, потому что вся политика ценообразования определяется результатами аукционных торгов. Рынок антиквариата похож на фондовый, а аукционные торги — на биржевые. За ними наблюдают все участники рынка.
В России регулярно проводит торги только аукционный дом "Гелос", который в месяц продает более 4 тыс. предметов. Чтобы взобраться на самую вершину бизнеса, президент "Гелоса" Олег Стецюра занялся антиквариатом еще тогда, когда в России только появилась возможность заниматься бизнесом.
Место "черных археологов" даже не на полке, а под нею. Ценность поставляемых ими древнерусских средневековых находок весьма невелика, именно поэтому браконьеры берут числом, мешками сбывая дилерам кресты-тельники, энколпионы, змеевики. Урон, наносимый такими старателями науке и стране в целом, невосполним. Именно эти старатели прокапывают в нашей истории "черные дыры", которые впоследствии прихотливо заполняют своими измышлениями патриотичные идеологи разных толков и направлений.
Возможно Вас также заинтересует:
- Любовь к археологии спасла памятник Как выяснилось, считавшийся утраченным памятник археологии Урвановский могильник был выявлен...
- Археологи открыли свое предприятие Специалисты, потерявшие работу в результате ликвидации археологического отдела Госцентра по...