ВСЕ ЧЕСТЬ ПО ЧЕСТИ

Профессиональную деятельность тех, кто по роду службы должен заботиться о нас, сейчас регламентируют не только должностные инструкции, но и всевозможные этические кодексы. Но способны ли такие документы разбудить «моральный закон» внутри каждого отдельного человека?

В милиционере все должно быть красиво

«Нравственные цен­ности составляют осно­ву морального духа со­трудника, воплощающего осознание причастно­сти к благородному делу защиты правопорядка, героической истории ор­ганов внутренних дел, победам, достижениям, успехам предыдущих по­колений», – гласит Кодекс профессиональной этики сотрудника органов вну­тренних дел Российской Федерации, принятый в 2008 году по приказу министра Рашида Нургалиева. Это двадцать восемь статей и около ста пятидесяти пунктов, регламентирующих прак­тически все, от «стандарта антикоррупционного поведения» и отношений руководителя с подчинен­ным до внешнего вида и культуры речи.

Помимо очевидных установок: быть примером законности, не брать взя­ток и дорогих подарков, общаться с людьми до­брожелательно и открыто, соблюдать субординацию и т.д., там имеются и до­вольно странные директивы. Так, сотруднику над­лежит «воздерживаться от разговоров по телефону, находясь в общественном транспорте», «не рекомен­дуется отращивать бороду, длинные бакенбарды, вы­бривать голову, носить ювелирные украшения за исключением обручально­го кольца». Есть предписания «демонстрировать строевую выправку, не су­тулиться, ходить твердым, энергичным шагом», «при размещении в служебном кабинете грамот, благо­дарностей, дипломов и других свидетельств лич­ных заслуг и достижений соблюдать скромность и чувство меры», «воз­держиваться от курения табака в общественных местах, во время несения службы, а также на ходу и в движении».

Весь этот набор – не просто «сотруднику на за­метку». Изучение Кодекса входит в план стажировки новоприбывших мили­ционеров, а действующие сотрудники раз в полгода сдают зачет на его зна­ние. Поступая на работу, хранитель правопорядка дает подписку о соблю­дении Кодекса и несет ответственность за вы­полнение его норм. «Я не имею право давать оценку документу, принятому вышестоящим началь­ством, – говорит Павел Алексахин, заместитель начальника областного УВД по работе с личным составом, – но могу ска­зать, что если Кодекс на­писан – значит, он нужен. Его прочтение для наших сотрудников – повод заду­маться о том, каким действительно должен быть российский милиционер. И есть случаи, когда за нарушение норм Кодекса этики людей привлекали к дисциплинарной ответственности, вплоть до увольнения. При этом нужно понимать, что императивный характер носят не все пункты. То, что касается внешности, носит рекомендательный характер, и каждый такой случай рассматривается индивидуально. Понятно, что наказывать человека просто за лысую голову никто не будет. Другое дело, если он ходит в не­глаженной грязной фор­ме».

Сами милиционеры, впрочем, уверены, что Кодекс профессиональ­ной этики – бумага совер­шенно лишняя и услож­няющая их и без того не самую простую жизнь. «Никто  напрямую  не  т ребует от нас выполнять его пункты, – расска­зал Михаил, сотрудник правоохранительных ор­ганов, – за исключени­ем, пожалуй, того раз­дела, который относится к субординации. А все остальное можно отнести к некому дополнительно­му инструменту воздей­ствия. Вот я, например, ношу золотой крестик на цепочке – бабушка пода­рила. До сих пор к нему не было вопросов. Я не уверен, что в моей жизни не случится начальника, который придерется к этой личной, в общем-то, детали». С одной стороны, чем больше прописано в Ко­дексе, тем меньше у со­трудников поводов гово­рить, что «меня никто не предупреждал». С другой, получается так, что само руководство органов вну­тренних дел относится к своим кадрам как к малым детям, которым обязательно, с периоди­ческими проверками, нужно объяснять, что не следует ходить на работу в грязной обуви, хамить и нарушать закон.

Принять благодарность – не грех

Другой «моралеобразующий» документ – Этиче­ский кодекс российского врача, утвержденный 4-й конференцией Ассоциа­ции врачей России в 1994 году. Здесь в пяти разделах и двадцати двух статьях расписаны подробности отношения докторов к ра­боте, пациентам и  колле­гам. В частности, указано: «Врач должен строить от­ношения с пациентом на основе взаимного доверия и взаимной ответствен­ности… В оптимистичном ключе и на доступном для пациента уровне следует обсуждать проблемы его здоровья, разъяснять план медицинских действий, дать объективную ин­формацию о преимуществах, недостатках и цене существующих методов обследования и лечения, не приукрашивая возможностей и не скрывая возможных осложнений». «Первый судья врача – собственная совесть. Вто­рой – медицинское со­общество, которое в лице врачебной ассоциации имеет право наложить на нарушителя взыска­ние в соответствии со своим уставом и иными документами». Отдельной строкой прописано, что «врач вправе принять благодарность от пациента и его близких» – без даль­нейших уточнений. По сути, весь этот ко­декс – расширенный и углубленный вариант знаменитой клятвы Гиппо­крата, с отброшенными устаревшими ценностя­ми и введенными со­временными реалиями. Интрига в том, что мно­гие российские врачи о нем слыхом не слыхива­ли. «Этический кодекс? -удивляется главный врач Владимирской городской станции скорой помощи Анатолий Мелкомуков. – Не припоминаю. Есть Клятва российского вра­ча, которую дают молодые медики. Все этические нормы прописаны там». Этический кодекс ставит в тупик и других владимирских докторов, как опытных, так и недавних выпускников.

Впрочем, забывчивость докторов объяснима -по признанию молодого врача Евгении Пименовой, сейчас выпускники медвузов часто обходятся без клятвы – просто по­лучают диплом и распи­сываются.

Нужен ли врачам Эти­ческий кодекс? К мораль­ному облику российского эскулапа у пациентов уже накопилось множество во­просов, но весьма сомни­тельно, что в их решении сумеет помочь очередной директивный документ. «К сожалению, сейчас слишком много людей, которые занимаются не реальными проблемами, а такими вот «кодексами чести», – считает Анато­лий Мелкомуков, – если есть Ассоциация врачей России, то почему она занимается защитой не современных медиков, а каких-то абстрактных этических принципов? О какой вообще мора­ли может идти речь в сложившейся ситуации, когда только 40 процен­тов молодых врачей идут работать по специаль­ности, а остальные зани­маются в лучшем случае торговлей лекарствами и медицинским оборудова­нием? К нам на станцию за последние десять лет не пришел ни один молодой специалист, всем врачам уже за пятьдесят, и скоро может получиться так, что работать вообще будет некому».

– Все говорят о врачеб­ной этике, но никому не приходит в голову напи­сать «кодекс пациента», – рассказывает врач Ольга Букова. – Сколько раз в моей практике случалось такое, что человек не при­нимает выписанный ему препарат – причем речь не о каких-то дорогостоящих лекарствах, или нарушает режим, а потом обвиняет врача в том, что ему стало хуже. Мы шли учиться с намерением помогать людям, и до сих пор боль­шинство не растеряло этих принципов. Но люди относятся к медикам как к существам, которые долж ны  всеми каждому,  – и сами они при этом ради собственного здоровья не желают сделать абсолютно ничего.

Должен – не должен

Между прочим, этот же принцип – «одни обязан­ности и никаких прав» -помешал принятию Про­фессионального кодекса учителя, представленного в начале этого года и имеющего целью опреде­лить «основные этиче­ские нормы в отношениях учителя с учениками и их родителями, с педагогическим сообществом и государством». Два наи­более часто употребляе­мых слова – «должен» и «не должен». Педагоги восприняли документ в штыки.

Казалось бы, никакого криминала и одни общие фразы: должен – стре­миться стать положитель­ным примером для своих учеников; справедливо и объективно оценивать работу учеников, не до­пуская завышенного или заниженного оценочно­го суждения; соблюдать правила русского языка, культуру своей речи, не допускать использова­ние ругательств, грубых и оскорбительных фраз. Не должен – терять чувства меры и самообладания; использовать имущество школы (помещения, ме­бель, телефон, телефакс, компьютер, копироваль­ную технику, другое оборудование, почтовые услуги, транспортные средства, инструменты и материалы), а также свое рабочее время для личных нужд; злоупотреблять своим служебным поло­жением, используя своих учеников для каких-либо услуг или одолжений в личных целях. Имеет пра­во – открыто выражать свое мнение по поводу работы коллег, не рас­пространяя сплетни; по­лучать от администрации поощрения и информа­цию, имеющую значение для работы».

Но директивы вызвали у учителей, мягко говоря, оторопь. «Такое ощуще­ние, что нас принимают за преступников, которым считают не лишним напомнить во всех доступ­ных формах, что надо жить честно и порядоч­но», – возмущается педа­гог Светлана Новикова.

Вся абсурдность по­пыток обусловить кодек­сами чести деятельность людей, в жизни которых определенные моральные принципы предполага­ются априори. Этика -такой предмет, который практически невозможно насадить в принудитель­ном порядке. «Моральные принципы нужно воспи­тывать в ребенке с ранних лет, – уверен Анатолий Мелкомуков, – а если взрослый человек – хам и мздоимец, то никакой кодекс не поможет ему измениться». В защиту кодексов профессиональ­ной этики можно сказать, что они прописывают основные критерии, необ­ходимые для вхождения в то или иное сообще­ство – и позволяют на основании этих правил отсеивать тех, кто под них не подходит. Но в случае с милиционерами, врачами и учителями речь идет о структурах, постоянно страдающих от нехват­ки кадров. Так что речь может идти не о выборе лучших, а о сохранении имеющихся. А о том, как перевоспитать человека, не соответствующего эти­ческим нормам профес­сии, ни в одном кодексе не говорится.

Марина СЫЧЕВА