Игорь Старыгин: У кого не было плавок, прикрывались гитарами
"Призыв" продолжает рассказ о легендарной четверке мушкетеров, актерах, сыгравших роли Атоса, Портоса, Арамиса и Д´Артаньяна в культовом фильме режиссера Юнгвальд-Хилькевича. 1 июля наши читатели встретились с исполнителем роли Портоса Валентином Смирнитским. Сегодня предлагаем вам интервью с Игорем Старыгиным – Арамисом
Игорь Старыгин был талисманом режиссеров: три первые картины, где он снялся, были удостоены Госпремии. А от зрительниц получал как признания в любви, так и послания типа: "Я вас ненавижу. Вы плохой человек". Имелись в виду, конечно, не идеальные герои актера. Может, потому он и переключился потом на персонажей положительных – и главным среди них стал, конечно, Арамис.
Как-то Вениамин Смехов собрал друзей-мушкетеров в передаче "Вспоминая прошлое". Много курьезов вспомнилось. Во время съемок во Львове местные красавицы пригласили неразлучную четверку в ночной бассейн. В разгаре веселья появилась грозная компания ухажеров любвеобильных див. Актеры поняли, что в лучшем случае после стычки им грозит больница. Старыгин предложил ретироваться через запасной выход. У кого не было плавок – прикрывались гитарами.
– Игорь, это правда, что вы думаете о третьей, заключительной части "мушкетеров"?
– Да, были такие разговоры. Но нам надо успеть, пока мы все живы-здоровы. Загадывать сложно. Возникает финансовый вопрос – надо искать деньги. Идея проекта принадлежит Мише Боярскому, но мы все, насколько это возможно, участвуем в этом.
– Как вы относитесь к тому, что имя Арамис прилепилось к вам после фильма?
– Сложно. Слава Богу, это случилось во второй половине моей кино- и театральной жизни. Этот персонаж мне не близок, хотя внешне я и похож на него. Я предпочитаю играть романтических героев XIX века. А уж то, что снимается сейчас, чернуха всякая, совсем от меня далеко. Я и раньше не играл слесаря или председателя колхоза, и теперь мне никто подобную роль не предложит. А вот Арамис – да.
– Аристократизм ваших героев – адъютанта Микки, Арамиса – связан с происхождением, воспитанием? Кто ваши родители?
– Обыкновенные технари. Папа был гражданским летчиком, мама работала на разных работах, одна из которых – кассир театральной кассы. Родом они из Рязанской губернии, из города Ряжска. Предки простого происхождения. Я выяснял, искал "голубую кровь" в своем древе, но не нашел. Но вот бабушка, которая меня воспитывала, хотя и была полуграмотной, не могла правильно расписаться, была на редкость интеллигентной. Мы жили в московской коммуналке. Когда я учился в театральном институте и приглашал ребят из общежития к себе домой ужинать, она готовила потрясающие супы, борщи.
И была такая красавица! Ребята спрашивали: "А бабушка твоя какая-нибудь графиня?" В детстве я был бабушкиным сынком. Рос в женском окружении: мама, бабушка, бабушкины сестры. Во дворе я старался быть крутым в тогдашних понятиях, но не получалось. Дедушку побаивался. Он был суровым человеком, работал в НКВД. В 40-е годы, когда мама, молодая тогда женщина, отрезала свою длинную косу, чтобы сделать модную прическу, дома было такое… Дедушка так рассердился, что отхлестал ее ремнем, причем прилюдно.
– Кем вы хотели стать в детстве?
– Разведчиком. Я знал, где дома лежит дедов пистолет, и тайно играл с ним. Любил детективы. Всерьез готовился к поступлению в службу безопасности, выспрашивал обо всем деда.
Но в восьмом классе увлекся занятиями в театральном кружке в нашей школе на Плющихе. И вот все мы за компанию стали поступать в театральные вузы. Поступил я один – в ГИТИС. Моим педагогом был актер МХАТа, ученик Станиславского Василий Андреевич Орлов. Всем, что умею, я обязан ему.
А когда закончил институт, стал работать в ТЮЗе. Играл сначала Крокодила, Зайку-Зазнайку, потом пошли более серьезные роли.
– Вы считаете себя кино- или театральным актером?
– Театральным. Здесь у меня есть творческие перспективы. Я работал в разных театрах – Моссовета, у Розовского. Последние годы играю во МХАТе у Дорониной. Много интересных ролей. Раньше было тяжелее, приходилось разрываться между театром и съемочной площадкой. "Мушкетеров" мы снимали во Львове и одновременно в Москве, в театре Моссовета, выпускали спектакль о Блоке, где у меня была роль Андрея Белого. Утром я вылетал во Львов, вечером – съемка, ночью возвращался в Москву, рано утром – на репетицию в театр и в три часа дня – опять во Львов. Сумасшедшая была жизнь.
– Расскажите о своей семье.
– Вот уже несколько лет живу с подругой Ниной. Она – мой хранитель и главный хранитель музея им.Бахрушина. У меня было много жен, поэтому ненавижу слово "жена". Слишком оно формально. Хотя почти со всеми бывшими женами сохранил приятельские отношения. Никогда не расставался по-хамски. Мы расходились, как нормальные люди. А причины разводов все во мне.
– Дочку успевали воспитывать?
– Я не приемлю слово "воспитание". Помогал ей расти. Сейчас Насте 27 лет. Настя закончила художественный колледж, работает художником по костюмам.
– Неужели она не хотела стать актрисой?
– Хотела, когда училась в восьмом классе. Потом посмотрела на папу с мамой (мама Насти – Мика Валерьевна Ардова, актриса, играла в ТЮЗе. – Прим. авт.) и сказала: "Нет уж".
– Вы человек решительный?
– Спонтанный. Иногда могу поступить круто, но чаще сомневаюсь. Я не умею бороться. Не хватает сил, тщеславия.
– Чем объяснить частую смену театров?
– Меня в Моссовет пригласил сам Завадский на роль Дульчина в "Последней жертве". Я выходил на сцену с известными актерами. За счастье почитал играть с Раневской, но боялся ее страшно! Другое дело – Плятт. Мы были партнерами в "Поющих песках", он помогал мне во всем, я просто его боготворил.
Но наступил день, когда я почувствовал, что и я, и театр сможем прожить друг без друга.
– Вас узнают на улице?
– Не все подряд. Один пройдет мимо: "Ой, здравствуйте, это вы?!". Это ничего, приятно. А есть такие, что подходят, за рукав дернут: "Але, это ты, что ли? Але, Арамис, привет!" Я сдерживаюсь. "Ну, привет, но я спешу". "Да нет, подожди! Пойдем за пивком, к ребятам". Как тут реагировать? Если скажешь "нет", начинается: "Ну, ты, там, такой крутой, что ли? Мы для тебя работяги" и тому подобное. Сложно бывает. Ну до сих пор, когда во дворе с Идой гуляю, за мной бегают девочки и мальчики: "Арамис, Арамис пошел!" Никуда не денешься.
– А Ида – это кто?
– Ее называют Ида, но, вообще-то, я дал ей имя Иден, в честь главной героини сериала "Санта-Барбара". Как раз когда начался сериал, она у нас и появилась. Коккер-спаниель. Ида добродушная, любит всех, особенно детей. По характеру как кошка – гуляет сама по себе, и мне это нравится. Я и сам родился в год Собаки, так что ее понимаю.
– Арамис был двойственным человеком. С одной стороны, отчаянный дуэлянт, с другой – обожающий тонкие духи утонченный эстет. Как у вас с духами?
– Я очень люблю хороший мужской парфюм. Меня за это раньше ругали. А я говорю: "Хочу, чтобы от меня хорошо пахло. Женщинам это нравится". – "И кремом пользуешься?" – "Да, – отвечаю, – пользуюсь, а что?" Это же нормально.
– Игорь, с остальными "мушкетерами" дружите?
– Конечно. Когда Миша Боярский приезжает в Москву, мы видимся. С Валей Смирнитским встречаемся. Когда Веня Смехов работал на Западе, виделись редко. Сейчас – чаще, я рад, что он вернулся.
– У вас есть заветная мечта?
– Роль Феди Протасова.
– А в кино?
– Мы уже говорили, кинопромышленность стала коммерческой. Мой друг, замечательный актер Алексей Баталов как-то сказал: "Я хочу сыграть мелодраму". На фоне всей этой "чернухи" тоскуешь по чувствам, смеху, слезам…
– Спасибо, Игорь, за беседу, за откровенные ответы.
– Нет-нет, спасибо вам за нашу встречу, тем более в рамках 25-летия со дня показа "Трех мушкетеров". Добра всем уважаемым читателям вашей газеты.
Михаил КОСТАКОВ.